Гарри селфридж. Мистер Селфридж. Костюмы

Сегодня трудно поверить, что универмаг, ставший символом люксового шопинга в Лондоне, был построен в самой непрестижной части с сомнительными перспективами коммерческого успеха.

1. Размер имеет значение

Универмаг Гарри Гордона Селфриджа впервые открыл двери перед покупателями 15 марта 1909 года. Изначально в его названии присутствовал апостроф - Selfridge`s, указывающий на то, что магазин является личным бизнесом мистера Селфриджа. Этот универмаг был самым молодым в обойме престижных лондонских торговых центров и единственным, построенным специально для этих нужд, - остальные открывались на имеющихся или расширенных и адаптированных под торговлю площадках. На сегодняшний день Selfridges – второй по размеру торговых площадей универмаг в Соединенном королевстве, больше него только Harrods.

1. Мне бы в небо

Через четыре месяца после открытия магазина Selfridge`s французский авиатор Луи Блерио впервые в истории перелетел Ла-Манш. Гарри Селфридж разумно посчитал, что не может быть лучшего аттракциона для его магазина, как выставить самолет Блерио на показ публике. Расчет предпринимателя оправдался - за четыре дня экспозиции универмаг посетили 150 000 человек.

1. Танцы на крыше

С первых дней работы магазина крыша Selfridges стала одной из самых модных площадок лондонской богемы. Известно, что летом 1913-го года благотворительный бал Мориса Мове и Флоренс Уолтон собрал на крыше универмага 2 000 человек. Во время Лондонского Блица крыша Selfridges была сильно повреждена при бомбежках, и после войны на протяжении семидесяти лет площадка была закрыта для посещений. Вторая жизнь террасы началась в 2009 году, когда французский шеф-повар, обладатель звезды Michelin Пьер Коффманн рискнул открыть на ней поп-ап ресторан с видом на Оксфорд-стрит. С тех пор популярность и шик вечеринок на крыше Selfridges год от года набирает обороты.

1. Шопинг с сейсмографом

В тридцатых годах Гарри Селфридж предпринял новую удачную попытку привлечь внимание посетителей, установив в холле универмага настоящий сейсмограф. Аппарат простоял в торговом центре несколько лет, и некоторым покупателям довелось своими глазами видеть регистрацию его датчиками подземных толчков на другом конце света. Сейчас этот сейсмограф выставлен в экспозиции Британского музея.

1. Повелительница Времени

В 1931-м году на фасаде над входом в здание были установлены часы с украшением в виде крылатой женщины. Четырехметровая бронзовая скульптура с эмалевым покрытием The Queen of Time была создана известным британским мастером Джилбертом Бэйсом по случаю двадцатилетия бренда Selfridge`s.

1. Люксовый бункер

Фундамент и коммуникации Selfridges уходят на 60 метров под землю, поэтому неудивительно, что во время Второй Мировой войны подземные площади универмага использовались в оборонных целях. Американцы, пользуясь близостью Selfridges к своему посольству, устроили там бункер и проложили защищенную линию телеграфной связи. В подвалах универмага в годы войны неоднократно встречались Уинстон Черчилль и Дуайт Эйзенхауэр.

1. Потерянный апостроф

К началу Первой Мировой войны Гарри Селфридж стал одним из самых богатых лондонских предпринимателей, однако в начале тридцатых годов потерпел крах, став жертвой собственной расточительности, сластолюбия и самоуверенности. В 1936-м году он был вынужден признать себя банкротом, задолжав партнерам по бизнесу астрономическую сумму в 150 000 фунтов. У него было только два выхода – найти деньги и отказаться от поста президента компании и потерять право на торговое имя. Селфридж подал в отставку и последние десять лет жизни довольствовался пенсией в 6 000 фунтов в год, а универмаг, по решению совета директоров, в 1939-м году лишился именного апострофа в знак того, что основатель компании более не имеет на него никаких прав. Говорят, что престарелого Селфриджа неоднократно видели стоящим на Оксфорд-стрит напротив входа в универмаг и грустно разглядывающим изменившуюся вывеску.

1. Запоминающийся номер

Никто не знает, при каких обстоятельствах (но явно не за «спасибо») Гарри Селфридж смог получить у Главного управления почты и телеграфа Лондона лучший из возможных телефонных номеров. На протяжении нескольких лет было достаточно набрать “1”, чтобы оператор соединил абонента с Selfridges.

1. «Наследница» Selfridge

Дочерняя компания Miss Selfridge появилась в Лондоне через много лет после смерти основателя компании. Руководство универмага в 60-х годах решило привлечь внимание молодежной и прогрессивной аудитории к своему бренду, основав новую марку. Miss Selfridge находился в здании универмага, но имел собственный вход с Duke Street; в нем, в частности, была собственная кофейня и фирменный магазин Пьера Кардена.

1. Рай для шопоголика

Сегодня Selfridges претендует на статус универмага с самым большим обувным отделом во всем мире, в котором одновременно продается более 4000 пар обуви. Кроме того универмаг считается законодателем современного стандарта мерчендайзинга парфюмерии и декоративной косметики: раньше универмаги прятали такие отделы в глубине торговых залов, и именно Selfridge первым выставил товары для женской привлекательности на первую линию торговой галереи.

Универмаг «Селфриджес» в Лондоне (Лондон, Великобритания) - подробное описание, адрес, часы работы, как добраться. Популярные бренды и марки, отзывы туристов.

• Горящие туры в Великобританию
• Туры на майские по всему миру

Selfridges - еще один знаменитый универмаг Лондона.

В отличие от многих других универмагов, «Селфриджес» исходно создавался именно как универмаг: его основатель, американец Гарри Селфридж, хотел создать магазин того же типа, что входили в тот момент в моду в США. Ему это удалось, и в 1909 г. «Селфриджес» открылся для покупателей - в том же здании, в котором работает до сих пор.

Второй по величине магазин страны (крупнее только «Хэрродс»), периодически занимающий место «лучшего магазина» то в одном, то в другом рейтинге, «Селфриджес» славится на всю Британию и мелькает то в одном, то в другом британском кинофильме.

Здание уникально, оно входит в Лист национального достояния Соединенного Королевства: это творение знаменитого архитектора, созданное по новаторской в ту эпоху для Британии технологии - конструкций на основе стальных рам и с интересным внешним оформлением. Получилась очень оригинальная постройка, напоминающая по стилю одновременно современный Нью-Йорк и античный Рим, и украшенная знаменитой скульптурой «Королева времени» над центральным входом.

Продает «Селфриджес» женскую, мужскую и детскую одежду, аксессуары, обувь, косметику и бытовые товары, но основное - все же одежда и обувь.

Продаются здесь вещи из самых разных категорий - от маечек для девочек-подростков до классических костюмов для женщин «за шестьдесят». Представлены самые разные бренды - от солидно-дорогостоящих вроде «Шанель» до более-менее демократичных «Джозеф» или «Геокс».

Соответственно, модельный ряд очень разнообразный - хотя при такой большой площади разного уровня марки не мешают друг другу, и почти любой покупатель может найти что-то на свой вкус. Магазин огромный, одежды и обуви масса, ходить можно очень долго.

Практическая информация

Цены в этом универмаге еще попадают в категорию «средние», но уже ближе к высоким. Два раза в год у них проходят большие распродажи, во время них многие покупатели едут домой с знаменитыми ярко-желтыми пакетами, которыми «Селфриджес» пользуется только во время распродаж.

Адрес: London, W1A 1AB, Oxford Street, 400, ‎магазин занимает часть шоппинг-улицы Оксфорд-стрит. Доехать можно до двух станций метро: «Бонд-стрит» или «Марбл-Арч», расстояние до них примерно одинаковое.

Открыт «Селфриджес» ежедневно, с понедельника по субботу с 9:30 до 22:00, в воскресенье с 11:30 до 18:15, в нем есть кафе и рестораны, продуктовый департамент, доставка и проходит много событий - показы мод, презентации и т. д.

Вокруг магазина

На Оксфорд-стрит очень много других магазинов, а вот рестораны в массе своей посредственные - уж очень там многолюдно. Но рядом расположено множество достопримечательностей - Марбл-Арч (одна из английских триумфальных арок, их в Лондоне несколько), знаменитая улица Парк-лейн и прекрасный огромный Гайд-парк с обращенным как раз в сторону Оксфорд-стрит «Уголком ораторов» (в котором каждый желающий может высказаться по любому поводу), а окружающие эту улицу районы - как на подбор, интересные и старые.

(Персонажи и прототипы.)

Я сейчас смотрю сериал, который сделало BBC, "Mr. Selfridge"
Почему именно его?
Я много раз писал, что люблю производственные романы и производственные фильмы.
Это производственный фильм. Он рассказывает о Гарри Селфридже, реальном человеке, который приехал из Америки и произвел в поствикторианской Англии революцию в торговом деле.
Он основал огромный универмаг, который был в какой-то степени прообразом шопинг моллов, т.е. мест, где приходили не только за покупками, а чтобы просто провести время, где под одном крышей было много разных сервисов.
Например, рестораны. Кроме того, там впервые в Англии товары стали выкладываться свободно на легко доступные прилавки, а не прятались от покупателя и выдавались только бдительными продавцами для ознакомления, как это было до того.
Ну и наконец, он первым в Англии внедрил формулу: "Клиент всегда прав." Потом его первый огромный универмаг превратился в процветающую сеть магазинов, а потом... он разорился и умер в бедности.
Хоть основанная им сеть существует до сих пор. Но с 1941-го года она ему уже не принадлежит, а он умер 6 лет спустя, в 1947-м году.
Я посмотрел только три серии но вопросов к постановщикам сериала уже накопилось много.
Сначала тот вопрос, который я поставил в заголовок.
Вот Гарри Гордон Селфридж:

в фильме,и в реальности.

Реальный Селфридж, типичный англосакс, даже киплинговского облика из "Несите бремя белых".
Бороды у него кстати нет.

Его кинематографический двойник по внешности - типичный еврей, да еще с бородой.

Я понимаю, что торговля у обычного зрителя ассоциируется сугубо с евреями, всем известно, что евреи даже родную мать продадут, если им заплатят.
(хоть мне неизвестен ни один случай продаж родной матери сыновьями-евреями, но раз народ говорит...)
Тем не менее, речь ведь идет о реальном и достаточно известном человеке, там еврейским происхождением и не пахло, да и в торговле англосаксы ни в чем евреям не уступали.
Почему же именно Джереми Пивен был приглашен на роль Гарри Гордона Селфриджа?
Кстати, мягкий знак семья Пивен потеряла уже в Америке, фамилия тех, кто приехала в Америку с Украины конечно была "Пивень". Это петух по-украински, если кто не знает.
Вот и Джереми Пивен, происхождения которого не вызывает сомнения, он конечно еврей из Нью-Йорка:
ВИКИ:
Piven was born in Manhattan, New York City. He raised in a Reconstructionist Jewish household
играет свою, роль прохаживаясь петухом, среди красавиц-курочек и покрывая тех из них, которые ему приглянулись.
Наверно он знает, что значит его фамилия.
В реальности Гарри Селфридж при жизни жены ходоком не был и не петушился. Да и жена бы ему быстро хвост повыдергала.
Он пустился во все тяжкие уже после ее неожиданной смерти во время эпидемии Испанки в 1919-м году. Тогда от этого вирусного гриппа, вернее от осложнений, грипп переходил в тяжелейшее воспаление легких, а антибиотиков еще не было, умерло 50 миллионов человек.
Умирали все, и богатые и бедные. Роза была богатой, но смерть ее не пощадила.
То, что реальный Гарри и его кинематографический двойник мягко говоря мало похожи мы уже выяснили. Но еще меньше похожа реальная Роза Селфридж, на ее кинематографический облик.

Розали Селфридж:

в фильме

в реальности.

В фильме она похожа на наивную простушку из деревеньки "Америка". У нее лицо девушки из арканзасской или, если хотите, тамбовской глубинки. И выглядит она если не идиоткой, то весьма наивной женщиной.
Ничего подобного!
Именно эта по фильму наивная простушка и была финансовым фундаментом дела Гарри Селфриджа.
Брак этот был мезальянсом. Он был нищим, правда в отличие от его кинематографического образа, красивым, стройным блондином. Ну и неглупым, хоть из школы он ушел и даже среднего образования не получил, но голова на плечах у него была, он делал неплохую карьеру в торговле. Но в Англию он привез 400 тысяч фунтов, это по тем временам огромная сумма, примерно равная сегодняшним сорока миллионам долларов.
И на эти деньги он начал свой бизнес в Лондоне. Об этом в фильме почему-то не говорится, там показывают, что он удачно нашел инвесторов, а у него самого денег было очень мало.
Чушь, у него было много денег. Но эти деньги были не его, а жены. Потому что именно Роза была из очень богатой чикагской семьи. Более того, те деньги которые ей достались она многократно приумножила.
Она была застройщиком, купила большой кусок земли в Чикаго и поделив его на участки выстроила там шикарные дома для чикагской богемы. Ну той, у которой деньги были.
Ее дома были модными и за них платили хорошие деньги. На этом она очень хорошо заработала, но сами понимаете, что она была отличным бизнесменом поднять такое строительство, а потом удачно все продать, очень непросто.
И у ее мужа все шло хорошо в общем, только тогда, когда она была жива.
Ее реальный портрет подтверждает, что реальная Роза не имеет ничего общего с Розой фильма.
Вот такой была реальная Роза Селфридж.
Зачем авторам фильма понадобилось из нее сделать дурочку и чуть ли не коммунистку, кинематографическая Роза например, ездит в метро, как простые люди и вообще не хочет отрываться от народа, убей меня, не пойму.
Т.е. эти два персонажа фильма абсолютно не соответствуют их реальным прототипам.

Кстати, одну из дочек назвали Розой, в честь мамы. Красотка, в папу пошла. Генри рядом с дочкой.

Ну а остальное примерно соответствует действительности. Остановимся на женщинах главного героя.
Как я уже говорил, после смерти жены, Гарри пустился во все тяжкие. Женщины, женщины, женщины. Мне понятно, что именно они его разорили, если бы он чуть умерил свой пыл, ему бы с лихвой хватило того, что давали ему его магазины до конца дней. Увы, он не умерял пыла пока не пустил на ветер все, что имел. Вот это уже по-нашему, по-русски, он не жидился, еврей бы так не поступил.
Тем более, не стоило поручать роль такого ходока еврею Пивену.
Но у него была специализация, он был неравнодушен в основном к балеринам и танцовщицам. Кстати, о русских, одна из тех, кто помог ему избавиться от лишних денег, была знаменитая Анна Павлова.

Анна Павлова в следующих сериях появляется вот такой.
Но я еще эти серии не видел.

Еще одна пассия Гарри, не менее известная танцовщица, знаменитая Айседора Дункан. Кстати, Дункан по-моему, особой красотой и молодостью не блистала, когда встретила Гарри Селфриджа, но, зато как танцевала!
Тем не менее, в первых трех сериях показана другая ветренница, тоже танцовщица по имени Эллен Лов.

И этот персонаж как раз в реальной жизни не существовал. Вот здесь, в этом видео и говорится, что персонаж этот вымышленный, но называется имя той, кто мог быть частично прообразом Эллен Лов: Габи Деслиc.

Я его расслышал и погуглил. Интересная девушка во всех смыслах. В том числе и красивая.
Вот посмотрите.

На этой фотографии все достаточно строго:

а вот на этой..., по тем временам это была почти порнография.

Кстати, артистка, которая играет Эллен Лов действительно чем-то похожа на Габи Деслиc.
Т.е. в этом случае попали авторы фильма.

Несмотря на то, что создатели фильма Гарри и Розу показали абсолютно не такими, какими они были в реальности, я буду продолжать его смотреть ну и Вам осторожно рекомендую.

Есть две новости: плохая и хорошая. Плохая: закончился 1-й сезон британского сериала «Мистер Селфридж»... Хорошая: в апреле уже начинаются съемки 2-го сезона! Сценарий Эндрю Дэвиса (которого многие из вас должны любить хотя бы за «Гордость и предубеждение» 1995 года, а были еще «Эмма», «Дневники Бриджит Джонс», «Возвращение в Брайдсхед» и многое другое прекрасное) и игра харизматичного Джереми Пивена обеспечили успех этого сериала, рейтинг которого был выше, чем у «Аббатство Даунтон», ура!

Разумеется, мне захотелось побольше узнать о жизни Гарри Гордона Селфриджа и я покопалась в интерне те. Британские интернет-издания просто завалили меня интересной информацией. Я не могу все носить в себе, буду с вами делиться.
Сегодня я расскажу вам лишь про универмаг.
Да, все правда, жил-был на самом деле такой человек, как Гарри Гордон Селфридж, который придумал всем нам известную фразу «Клиент всегда прав» (жаль только, что в России она редко работает) и основал в Лондоне, на Оксфорд-стрит универмаг Selfridges , также известный как Selfridge & Co .

Г. Г. Селфридж и Д. Пивен в его роли.

А началось все с того, что в 1906 году американский коммерсант Гарри Селфридж вместе со своей женой отправился в отпуск в Англию. И обратил внимание на то, что крупные магазины в Лондоне работают скучно, по старинке, не так, как в Америке. Вот тогда ему и пришла в голову гениальная идея построить свой собственный универмаг на немодной тогда улице Оксфорд-стрит.

Гарри Гордон Селфридж и его Selfridges (Alick P.F. Ritchie, 1911)

Подошел он к этому делу со свойственным ему энтузиазмом и размахом.
В 1906 году начинается строительство восьмиэтажного здания в неоклассическом стиле на Оксфорд-стрит.
Новый магазин был открыт для публики 15 марта 1909 года, и этому предшествовала большая рекламная шумиха в прессе - сегодня это естественно, а тогда выглядело «вызывающе как-то».

Ажиотаж вокруг его торжественного открытия был таким, что тридцать полицейских сдерживали у магазина толпу.

День открытия Selfridge"s

Каждый, кто пришел в первую неделю после открытия "Селфриджес" получал в подарок маленький серебряный ключик, который тогда модно было носить на браслете.

Эта подвеска должна была напоминать покупателям, что им они всегда смогут отпереть дверь в Страну счастья (история про ключик взята из замечательного художественно-документального фильма "Городские соблазны-История Шопинга" , посмотреть который мне порекомендовала tessitelli , за что ей большое спасибо!).

Так над Селфриджем и его магазином с фасадом в неоклассическом стиле посмеялся художник Robert Stewart Sherriffs.

Магазин был построен по проекту архитектора Даниеля Бернема (Daniel Burnham), спроектировавшего знаменитый небоскреб-утюг «Флэтайрон-билдинг» в Нью-Йорке и Станцию Юнион в Вашингтоне, здание имело стальной каркас, пять этажей и подвалы в три уровня.

Строительство происходило в несколько этапов, но по единому дизайну. К открытию были построены первые девять с половиной секций ближе к углу Дьюк-стрит.

Расширение магазина на запад закончилось между 1924-29 годами. Внешний вид универмаг, каким его знают сегодня, приобрел в 1929 году.

центральный вход

входные крутящиеся двери

Лифты

На дверях лифтов изображены знаки зодиака.

Эти лифты в стиле Ар деко были установлены в 1928 году, к двадцатому юбилею универмага. Панели с изображениями лебедей - дань увлечению экзотическим японским стилем. В Selfridges первоначально лифтерами служили молодые женщины, но после Второй мировой войны, их заменили на бывших военнослужащих-инвалидов. Лифты были сняты в 1970 году, когда эскалаторы стали более популярными.

Но это еще не все! Амбициозность Селфриджа должна была проявиться в 450-футовой башне. Он хотел, чтобы его магазин возвышался над Лондоном! Но идее не суждено было сбыться...

планировалось

и стало

На самом деле, я даже не представляла, насколько мы все с вами постоянно сталкиваемся с новациями, внедренными Селфриджем! Одно только то, что женщины сегодня "лечат нервы" шоппингом - целиком на его совести, это он придумал, как превратить поход за покупками в удовольствие.

Selfridges в 40-е

"Он думал, что его клиенты обязательно должны иметь возможность потрогать товары, почувствовать их запах, вкус, а не держать их все время взаперти на витрине, под стеклом, - рассказывает Джереми Пивен (три награды «Эмми» и один «Золотой Глобус» за роль Ари Голда в «Красавцах»), который просто очарован своим персонажем Гарри Селфриджем,- товар должен был воздействовать на все органы чувств, и быть по-своему столь же захватывающим, как секс".

кадр из сериала

Selfridges

В «Селфриджес» было создано все для того, чтобы клиент оставался в нем как можно дольше. Был продуман не только сам процесс рекламы и продажи товара, но и проявлена забота о своих клиентах. Так, для их отдыха в универмаге располагались: элегантные рестораны с умеренными ценами; для женщин - салон красоты Elizabeth Arden ; для мужчин - библиотека, где муж мог почитать газету, пока его жена делает покупки; комната первой медицинской помощи, а также «комната тишины», с мягким освещением, глубокими креслами и двойным остеклением, чтобы, устав от шоппинга, шума и толкотни, можно было посидеть, отдохнуть и расслабиться, ну а потом, снова продолжать делать покупки!

Кстати, идею комнаты тишины снова возродили в "Селфриджес" - в этой комнате нельзя разговаривать, ходить в обуви, пользоваться мобильными устройствами (этой новостью со мной поделилась avichka , за что ей тоже большое спасибо!).

Сотрудников магазина учили всегда быть под рукой, чтобы помогать клиентам, но делать это ненавязчиво.

кадр из сериала

"Он поставил отдел косметики и парфюмерии прямо в передней части магазина, именно там, где теперь он находится в каждом универмаге во всем мире, - продолжает восхищаться Селфриджем Пивен,

Если вы находитесь в Barneys в Нью-Йорке или каком-нибудь другом универмаге, все они следуют модели, созданной Гарри. Selfridges недавно был признан лучшим универмагом в мире. Снова. И вот уже более 100 лет с тех пор, как его построили". Джереми говорит об этом с такой гордостью, словно он сам - Гарри Селфридж. «Я полностью вовлечен в эту идею. Он (Селфридж) был большим поклонником Барнума , и многое в его концепции, как раскрутить универмаг, было основано на поощрении и на зрелищности».
В магазин приглашались известные актрисы, устраивались выставки, шоу...

Harry Gordon Selfridge и актриса Anna May Wong, 1937 г.

Разумеется, Селфридж обладал яркой харизмой, был настоящим лидером. «Босс внушает страх, лидер - энтузиазм», - говорил он и с ним нельзя не согласиться.

Самой главной достопримечательностью магазина был... сам его хозяин! Всегда элегантно одет, подтянут, с жемчужной булавкой в галстуке и цветком в петлице, Гарри стал, по словам одного репортера, "так же популярен в Лондоне, как Биг Бен".

Когда он входил в ресторан при универмаге Palm Court (разрушен во время войны), чтобы выпить чаю, оркестр начинал играть "Я просто без ума от Гарри!", а обожающий его персонал - аплодировать! Много вы знаете таких начальников?

Bennie Krueger Orch. "I"M JUST WILD ABOUT HARRY" (1922)

Конечно, если Селфридж был таким, каким его изобразил Джереми Пивен, то я понимаю персонал)) Мне тоже хочется ему аплодировать, когда я только вижу, как он в фильме входит в магазин, столько в нем энергии и позитива!

«Я играю его как луч солнца, - говорит Пивен, - Он применяет эмоциональное кунг-фу к людям, чтобы их убедить. Они говорят: "мы обречены - этого никогда не произойдет», а он отвечает им: "все будет в порядке!" Он лучик солнца в дождливый лондонский день!".

Селфридж считал, что можно привлечь покупателей в магазин, если знакомить их там с новинками технического прогресса. У него в магазине, в 1909 году, действительно, как мы с вами и видели в сериале, выставлялся моноплан Луи Блерио, что привлекло в магазин 12000 человек.

Там же, в Selfridges, в 1925 году состоялась первая публичная демонстрация телевидения.

Гарри ввел такие революционные новшества, как большие зеркальные стекла и эффектные экспозиции в витрине. Он считал, что каждое из этих 21 окон было "чистым холстом, в ожидании, чтобы его раскрасили в совершенстве".

Эти профессионально разработанные витрины были (и остаются) своего рода шедеврами. Электрический свет горел в них до 12 ночи, а оформление витрин на Рождество и сегодня является туристической достопримечательностью Лондона.

витрины в наши дни

Витрина, посвященная К. Лабутену и его обуви

Эта витрина и выше - последний нашумевший проект Kusama-concept для Louis Vuitton

Рождество - 2013

В 1920-х и 1930-х годах на крыше магазина находились террасные сады, кафе и мини-гольф. Крыша, с впечатляющим видом на Лондон, была популярным местом для прогулок после похода по магазинам и часто использовалась для показов мод.

Во время Второй мировой войны в магазин не раз попадали бомбы: в 1940, 1941 и 1944 годах. После разрушительного взрыва в универмаге в 1940 году Гарри поклялся никогда больше не разбивать на крыше сады...
Про универмаг в годы войны тоже можно снять целый сериал, не буду забивать вам этим голову, скажу только, что подвалы использовались для штаба американской армии.

Но время идет, самого Селфриджа уже нет в живых, у универмага не раз поменялись владельцы, которые давно вынашивали планы возродить на крыше террасу. Но в итоге, летом 2011 года на крыше была сделана не терраса, а искусственная река, по которой плавали лодки! Очень в духе креативных решений Гарри)) Осенью, правда, этот канал разобрали...

Чтобы в 2012 году на крыше открыть органическое кафе Daylesford и площадку для крэйзи-гольфа в стиле "Алисы в Стране чудес".

The Pearly King and Queen of the City of London and thier children officially open "The Big Rooftop Tea and Golf Party" at Selfridges on May 30, 2012

кафе

Джереми Пивену (он как и его герой - американец, приехавший завоевывать Лондон) нравится Британия, а еще больше - сниматься в роли Селфриджа. Ему, конечно же, польстило недавнее признание принца Гарри, что он обожает "Красавцев", особенно, Ари Голда, но Джереми считает, что это не тот персонаж, с которым он бы хотел, чтобы его ассоциировали. А вот сыграть такую яркую, интересную личность, как основателя "Селфреджес", другое дело!

Посты на похожие темы:

Анонс. «Мистер Селфридж» и «Дамское счастье».

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Селфридж приехал в Лондон в тот момент, когда пресса как раз обрела беспрецедентную власть. Особенно хорошо запросы растущей аудитории ежедневных газет понимал лорд Нортклифф. С его «Дейли мейл» всего за полпенса читатель получал полные страницы скандалов, сплетен о высшем обществе, конкурсов и критических очерков, написанных выдающимися журналистами. Нортклифф был не первым издателем, обнаружившим этот мощный рецепт. Еще в 1881 году Джордж Ньюнс начал выпускать феноменально популярный иллюстрированный еженедельник «Отрывки», заполненный короткими новостными заметками с множеством картинок, и вскоре достиг полумиллионного тиража.

Нортклифф считал, что газета, предназначенная для массового читателя, должна будоражить и развлекать, а Гарри Селфридж придерживался той же позиции в отношении магазинов. С самого основания своего дела Селфридж, как немногие другие, понимал, как важно ни на минуту не выпадать из сферы внимания публики, и виртуозно умел использовать огласку. Он устанавливал отношения и с репортерами, и с ведущими колонок сплетен, и с редакторами, и с владельцами медиабизнеса. Одним из самых близких друзей был его соотечественник, родившийся в штате Висконсин и осевший в Лондоне, – Ральф Блуменфельд, ставший после ухода из «Дейли мейл» главным редактором газеты «Дейли экспресс». Почти каждую неделю двое друзей вместе обедали или ужинали и почти каждый день созванивались или переписывались. Селфридж уважал прессу и, вероятно, никогда не боялся журналистов. Однажды он сказал своему менеджеру по рекламе: «Никогда не борись с ними и, если сможешь, никогда не порти отношений – за ними всегда останется последнее слово». Он был осторожен не без причины, и эта осторожность окупилась. Годы спустя, когда он погряз в долгах и его жизнь покатилась под откос, большинство журналистов оставили его в покое.

Селфридж дальновидно нанял бывшего журналиста Джеймса Конели на должность пресс-атташе и организовал специальный зал под «Журналистский клуб», которым репортеры могли пользоваться, когда оказывались в Уэст-Энде. У приглашенных журналистов имелись собственные ключи от клуба. Зал оснастили пишущими машинками, телефонами, канцелярскими принадлежностями и под завязку наполнили бар, и журналисты могли быть уверены, что каждый день их будет ждать интересная жизненная история, о которой можно телефонировать в отдел новостей. Редакторам присылали корзины для пикника на Рождество и цветы на Пасху. Существовал даже календарь, в котором были отмечены все дни рождения для отправки имениннику особого подарка, а жены журналистов всегда могли рассчитывать на лучший столик в ресторане «Палм-корт». Но Гарри очаровал прессу не только эффективной стратегией общения с тружениками пера – он свято верил в рекламу и потому служил неиссякаемым источником дохода для Флит-стрит.

В неделю открытия магазина Селфридж обрушил на Лондон рекламную кампанию неслыханного масштаба. Самые известные художники-оформители и карикатуристы, включая сэра Бернарда Партриджа из журнала «Панч», создали тридцать восемь шикарно иллюстрированных рекламных макетов, которые появились на ста четырех страницах восемнадцати общенациональных газет. Кампания произвела фурор: даже редакторы «Таймс» объявили, что она знаменует собой начало новой эпохи в британской розничной рекламе, – и, вероятно, пожалели, что не дали Гарри разместить заметку об открытии на передовице газеты. Стоимость подобной кампании была огромной. За первые семь дней магазин потратил тридцать шесть тысяч фунтов – в пересчете на нынешний курс почти два миллиона тридцать пять тысяч! И это не считая затрат на производство – труд одного только Бернарда Партриджа стоил недешево. К вящей досаде рекламных агентств Лондона, все рекламные материалы производились без привлечения третьей стороны. Внутренний творческий отдел универмага разработал изображения, и Гарри Селфридж лично выбрал рекламные площади, выплатив самому себе десятипроцентную маржу, которую обычно получали рекламные агентства.

В те дни большинство магазинов просто покупали скромные серии рекламных блоков в четверть страницы. Гарри Селфридж создал для газет совершенно новый источник дохода – и они обожали его за это. Резонанс произвел не только масштаб вложений. Его рекламные объявления были уникальны, потому что они не просто рассказывали о товаре: это было заявление о его миссии, его философии шопинга. Не всем это пришлось по душе. Один профессиональный рекламный журнал назвал эти заявления «напыщенной чушью», другой – «пустословием».

Вот каким был сентиментальный, идеалистический текст, который вызывал у кого-то восхищение, у кого-то презрение:

Мы счастливы сообщить, что официальное открытие нашего новейшего торгового центра в Лондоне состоится сегодня и продлится на протяжении всей недели. Пусть наше сообщение будет понято ясно: наше приглашение распространяется на всю британскую публику и зарубежных гостей, никаких билетов и карточек не требуется. Мы рады всем – и вы можете наслаждаться покупками или просто прогулкой по магазину с самого открытия.

Объявив о «наслаждении покупками», назвав свой магазин «торговым центром» и, что самое важное, допустив «просто прогулку по магазину», Гарри Селфридж положил начало тенденциям, которые сейчас мы воспринимаем как само собой разумеющееся. Художественная выставка в торговом центре? Селфридж организовывал такие еще в 1909 году. Кулинарные мастер-классы, чтобы продемонстрировать кухонную утварь в отделе товаров для дома? – 1912 год. Сто лет назад это были революционные решения. Казалось, будто с Г. Г. Селфриджем поделился идеями его новый друг Г. Дж. Уэллс. Конечно, случались и промахи. Учитывая растущее напряжение между Британией и Германией, рекламный заголовок «Приветствуем Фатерлянд!», вероятно, был не вполне уместен. В целом, однако, его рекламные объявления, которые не требовали немедленно совершить покупку, но обещали покупателю высокое качество, удобство, комфорт, превосходный сервис, честные цены и, главное, веселье, положили начало целой эпохе.

Вопреки ропоту целой армии техников, которые едва успевали закончить внутреннее оборудование магазина, Селфридж назначил открытие на понедельник, 15 марта 1909 года. Никто не верил, что универмаг будет готов в срок. Один журналист, которому провели экскурсию по помещениям, утверждал, что «повсюду царит беспорядок». Тысяча восемьсот сотрудников работали все выходные, судорожно распаковывая и раскладывая товары в сотне различных отделов, и закончили только к полуночи воскресенья. В живописных витринах, завешенных до открытия шелковыми шторами с рюшами, Эдвард Голдсман создал изысканные композиции, вдохновленные Ватто и Фрагонаром13
Художники, творившие в стиле рококо. – Примеч. пер.

Увидев витрины, сотрудники потеряли дар речи сначала от восторга, затем – от ужаса, когда сработали недавно установленные противопожарные разбрызгиватели и насквозь промочили большую часть шедевров.

Вода доставила больше всего неудобств. Снаружи ее было слишком много – день открытия ознаменовал проливной дождь, – а внутри она вскоре закончилась вовсе. Через магазин прошли тысячи людей, они пользовались роскошными туалетами, пили воду за обедом, и стометровые водонапорные насосы не выдержали нагрузки. Управляющий парикмахерским отделом в отчаянии ворвался в ресторан и потребовал отдать ему все сифоны с газированной водой, чтобы смывать шампунь с уже намыленных голов посетительниц.

В день открытия у входов со стороны Оксфорд-стрит и Дюк-стрит насчитывалось в общей сложности девяносто тысяч сотрудников. Селфридж всегда хорошо ладил с местными полицейскими, и в качестве изящного жеста вокруг магазина дежурили тридцать констеблей, следивших, чтобы толпа не впала в неистовство. Большинство посетителей в тот день пришли просто посмотреть. Продажи в первый день составили жалкие три тысячи фунтов – куда меньше, чем планировалось. Селфридж сохранял спокойствие. Если его и задела низкая выручка, он этого не показывал. Для него день открытия был чем-то вроде премьеры пьесы. Он ждал рецензий. Понравился ли публике магазин? Придут ли они снова? Будет ли предприятие успешным в долгосрочной перспективе?

И что же могло не понравиться? Место выглядело сказочно. Шесть акров торговых помещений, без дверей внутри. Только широкие открытые перспективы – возможно, не такие открытые, как хотелось бы Селфриджу, но, учитывая строжайшие противопожарные нормы в Лондоне, для местной розничной торговли это все равно было дерзостью. Девять лифтов фирмы «Отис», каждый площадью около двух квадратных метров, переносили пассажиров из отделов игрушек, спорттоваров и товаров для водителей на нижние этажи, а оттуда – наверх, к ресторану. Магазин был ярко освещен и наполнен запахом свежих цветов. Полы покрыты коврами «фирменного зеленого» цвета, который встречался во всем – от формы швейцаров до фургонов доставки. В универмаге была библиотека, куда поступали самые свежие газеты и журналы, «зал тишины», чтобы отдохнуть после череды покупок, почтовое отделение, чтобы отправить письмо или открытку, используя бесплатные канцелярские принадлежности, информационное бюро и прообраз современного кон-сьерж-сервиса, сотрудники, которые могли заказать посетителям все, что угодно, – от билетов на поезд или на представление в Уэст-Энде до номера в отеле или каюты на пароходе до Нью-Йорка. К услугам посетителей был пункт первой помощи с дежурной медсестрой (одетой в халат, предоставленный отделом профодежды в том же универмаге), пункт обмена валюты, камеры хранения, роскошные гардеробные для мужчин и женщин, парикмахерская для мужчин, дамский салон красоты, где также предлагался маникюр и даже педикюр. В огромном ресторане обедали под звуки оркестра, а мужчины – но не женщины – могли отдохнуть в курительной комнате. Гарри Селфридж продумал все до мелочей.

Его конкурентов поразило, сколько места было выделено для различных услуг. Ведь люди, несомненно, приходили в магазин за покупками? Стратегия Селфриджа, однако, заключалась в том, чтобы первым делом заманить посетителей, а потом удержать их. После этого покупка не заставит себя ждать. Как он писал в одном из рекламных плакатов, в универмаге продавалось «все, что могут надеть мужчины, женщины или дети» и «почти все, что помогает в повседневных делах». На тот момент он имел в виду практически все, кроме еды и алкоголя. Эти товары появятся позднее. Не продавал он и мебель – по крайней мере не кровати, шкафы или обеденные столы со стульями. Некоторые считали, что это было частью уговора с Уорингом – в конце концов, у него был мебельный бизнес. На самом же деле, как впоследствии заявил Селфридж, дело заключалось в том, что гораздо лучшую маржу можно было получить с продажи декоративных аксессуаров, таких как абажуры, стекло, фарфор, серебро, столовые приборы, ширмы и ковры. Уоринг между тем организовал доставку огромного письменного стола, предназначенного для грандиозного углового кабинета на пятом этаже, где работал председатель совета директоров. Вместе со столом он выслал счет, который Селфридж отказывался оплатить в течение трех последу-ю-щих лет.

В ту неделю сам лорд Нортклифф инкогнито посетил магазин и остался так доволен уровнем сервиса, что написал Селфриджу письмо, в котором рассыпался в похвалах обслужившему его продавцу и заявил, что этот молодой человек по фамилии Паттик «далеко пойдет». Селфридж быстро надиктовал ответ и впервые подписался именем, которое впоследствии будет использовать во всех деловых документах, – Г. Гордон Селфридж.

Глядя на его ранние письма, можно заметить, что и подпись его изменилась. Кажется, будто он специально отрабатывал новый витиеватый росчерк. Теперь у него было новое имя, новый почерк, новый магазин и новая жизнь. А вот привычки остались прежними.

Каким-то образом среди всей суеты, связанной с подготовкой, Селфридж нашел время вступить в ряды избранных братьев – франкмасонов. Он присоединился к Колумбийской ложе номер 2397, в которую входили исключительно проживающие в Лондоне американцы. Одним из выдающихся основателей ложи был Генри С. Велком, американский миллионер, сколотивший состояние на лекарствах, и он с радостью принял «брата Гордона Селфриджа» в ложу. Братская любовь, однако, вскоре была разрушена, когда между женой Велкома Сири и Гарри Гордоном Селфриджем завязался бурный роман.

Глава 7. Взлет

Магазин, который каждый день принимает посетителей, должен быть во всех отношениях превосходен. В чем-то он должен даже облагораживать, подобно церкви или музею.

Гарри Гордон Селфридж

За первую неделю «Селфриджес» принял более миллиона посетителей. С этого момента прославились и магазин, и его владелец. «Селфридж, – писал один журналист, – это не менее важная достопримечательность Лондона, чем Биг-Бен. В утреннем фраке, с белым кушаком, жемчужной булавкой для галстука и бутоньеркой-орхидеей, он – живой символ столицы». Каждое утро, в 8.30, когда Гарри приезжал на работу, его ждала небольшая толпа зевак. Один наблюдатель вспоминал, что «люди на улице всегда встречали его почтительным молчанием и только махали ему». Селфридж приподнимал шляпу и входил в универмаг. На личном лифте он поднимался на пятый этаж и быстро проходил по коридору, стены которого были увешаны вырезками из газетных статей и рекламными объявлениями, в свой кабинет в северо-восточном углу здания. Там его сотрудники – личный секретарь Томас Обри и две машинистки – уже разбирали утреннюю почту.

Утро Гарри начиналось с череды ритуалов, каждый из которых выполнялся в строго отведенное время. Хотя брился он дома, в магазине парикмахерская, оснащенная американским оборудованием, отправляла к нему ассистента, который делал ему массаж головы, обертывание горячим полотенцем и легкую восковую депиляцию усов и бровей, и мастера маникюра, который чистил и подпиливал ему ногти.

Молодой продавец из отдела мужского костюма, выступавший в качестве камердинера, приносил несколько свежевыстиранных шелковых сорочек кремового цвета и развешивал их в кедровых гардеробах, где всегда можно было найти сменный костюм на случай, если перед вечерним выходом Селфридж захочет переодеться. Его высокие черные ботинки с фирменными кубинскими каблуками и специальными стельками, которые добавляли ему несколько сантиметров роста – сделанные на заказ Аланом Макэфи с Дюк-стрит, – протирались замшевой тканью, и, наконец, тщательно чистился его черный шелковый цилиндр.

Управляющий рестораном приносил ему чайник слабозаваренного китайского чая и пиалу с фруктами и ненадолго задерживался, чтобы обсудить меню для гостей, с которыми Селфридж будет обедать в своей персональной столовой. Из цветочного магазина в универмаге приходил флорист с коллекцией роз и орхидей, из которых Селфридж тщательно выбирал розу для хрустальной вазы на столе и орхидею для бутоньерки. Букеты в огромных вазах в его личном кабинете, в приемных и в столовой меняли трижды в неделю. Селфридж обожал цветы с сильным запахом и придирчиво следил, чтобы за ними ухаживали подобающим образом, – всегда убеждался, что вода в вазах свежая, и останавливался, чтобы отщипнуть увядший цветок.

Освежившись, он разбирал утреннюю почту – первую из пяти огромных кип, которые ежедневно прибывали из бюро пересылок, занимавшегося всей корреспонденцией универмага. Затем он с мистером Обри отвечал на важные письма, и в 9.15 секретарь по социальным вопросам проглядывал расписание встреч. Ровно в 9.30 он надевал шляпу и обходил все шесть акров магазина, осматривая свои владения.

Управляющие отделами судорожно звонили сотрудникам, чтобы заранее предупредить их о приближении монарха, и те инстинктивно распрямляли спины и разглаживали костюмы, стараясь не выглядеть при этом виноватыми. Порой Гарри останавливался, где-то задавал вопрос, где-то наблюдал. Он никогда не справлялся о самочувствии, ненавидя любые упоминания о малейшем недомогании. «Скажи-ка, – всегда начинал он, – как продается этот товар?» или «Хорошо ли берут вот это?». Он в точности знал, как на самом деле идут продажи, ведь каждое утро у него на столе оказывались отчеты за предыдущий день, но он хотел услышать это непосредственно от продавца. По его указанию сотрудники всегда обращались к нему «мистер Селфридж», а не «сэр». Формальности были ему не по душе.

Любые письма, подписанные на манер тех времен «засим остаюсь, сэр, Вашим преданным слугой», заставляли его поморщиться. За глаза сотрудники обычно называли его Вождем.

Все замечания и заметки о том, что требовало дальнейшего обсуждения, Селфридж делал карандашом прямо на своем манжете – не зря он держал в кабинете запасные рубашки. Он никогда не критиковал никого публично – да и хвалил тоже редко, – но, услышав что-то хорошее, кивал и едва заметно улыбался. Затем, взглянув на свои часы – они всегда шли у него на пять минут вперед («чтобы я мог прожить на пять минут дольше»), – он переходил в следующий отдел. Ничто не могло укрыться от его ястребиного взгляда – ни пятно на ковре, ни затупившийся карандаш. Если он замечал где-то пыль, то просто выводил пальцем на поверхности свои инициалы, так же как делал это у Маршалла Филда. После этого пыль там не задерживалась.

А вот его присутствие ощущалось еще долго после того, как он уходил, и сотрудники до конца дня обсуждали «обход». Иногда они получали служебную записку – желтый конверт для телеграммы, который доставляли прямо на рабочее место. Изначальная задумка заключалась в том, что все будут сразу бросаться открыть этот конверт, думая, что пришла срочная телеграмма. Когда сотрудники поняли идею, они стали открывать конверты еще быстрее, чтобы поскорее узнать, хорошие или плохие известия принесет им личное письмо Вождя.

Обход Гарри занимал больше часа. До возвращения в кабинет он успевал повидаться более чем с тысячей человек. За десять лет число сотрудников достигло свыше трех тысяч, а в конечном счете перевалило за пятитысячную отметку. Он общался с каждым. Для многих эта встреча была главным событием дня. Сам руководитель, наделенный шармом, которого не было ни у одного другого розничного магната, был причиной, по которой они работали в «Селфриджес». Этот магазин был театром, и занавес поднимался каждое утро в девять часов. Как и любой импресарио, Гарри Селфридж проверял готовность труппы и сцены к представлению.

Остаток утра он проводил, изучая отчеты о покупателях и описи товаров, проводя встречи с отделом рекламы, продумывая концепцию оформления витрин и разговаривая по телефону. В магазин было проведено сто двадцать линий, соединявших магазин с коммутатором в Мейфэйр, и шестьсот внутренних линий. Селфридж считал зарождающуюся систему телекоммуникаций жизненно необходимым бизнес-инструментом. Он предложил Национальной телефонной компании открыть филиал у него в универмаге, но они отказались, в качестве компенсации выделив ему особый телефонный номер «Джерард один». Когда телефония начала распространяться в Лондоне, Селфридж был первым, кто начал продавать все необходимое оборудование, и первым, кто разместил свое рекламное объявление на обложке телефонного справочника – никто больше до этого не додумался.

Теоретически дверь в кабинет Гарри всегда была открыта для всех, кто хотел его видеть. В действительности Томас Обри ревностно оберегал его уединение. В целом Селфридж был дружелюбен, но порой становился раздражительным. Директора, которых вызывали на ковер, получали от мистера Обри специальный кодовый сигнал: «Северный ветер», «Северо-восточный ветер» или «Штормовое предупреждение», – чтобы те знали, чего ожидать. Они вскоре узнали также, что Селфридж ненавидел, прямо-таки терпеть не мог длинные совещания. Для того чтобы структурировать свое время и заставить посетителей понервничать, он придумал целый ритуал. Как только кто-то входил в его кабинет, он переворачивал большие песочные часы. Пригвоздив посетителя к месту прон-зительным взглядом, он спрашивал: «Чем могу быть полезен?» Пятнадцати минут, по его мнению, должно хватить для большинства вопросов. Он не считал, что время – деньги, он верил, что оно бесценно. Он был одержим временем. Ему было пятьдесят три. Он хотел снова стать тридцатилетним.

Учитывая, с какой прохладцей старые лондонские ретейлеры отнеслись к грандиозному открытию «Селфриджес», любопытно, как многие из них тут же вспомнили о своих юбилеях, которые нобходимо отпраздовать в этом году. Питер Робинсон, Д. Х. Эванс, Джон Бейкер, «Суон, Эдгар и Мейплс» – все они организовали события, которые позволили им выслать роскошные пригласительные открытки и развлекать посетителей. Даже могущественные «Харродс» не устояли и решили, что они не могут больше ждать ни минуты – пора отпраздновать семидесятипятилетнюю годовщину, устроив серию концертов Лондонского симфонического оркестра. Селфриджа очень позабавила их арифметика: хотя основатель универмага Генри Харродс открыл свою первую лавку в Степни в 1835 году, помещение на Найтсбридж он приобрел только в 1853-м. Сэр Альфред Ньютон, председатель совета директоров «Харродс», нанес визит Селфриджу, чтобы выразить почтение. Их встреча казалась дружелюбной, но завершилась словами сэра Альфреда: «Вы потеряете свои деньги».

Селфридж, вероятно, припоминал это замечание несколько недель спустя, когда магазин целыми днями простаивал пустым, а доход был мизерным. Репортер из «Ивнинг ньюс», который в какой-то момент оказался единственным посетителем на верхнем этаже, наткнулся на Селфриджа, который, бравируя, просто сказал: «Похоже, лифтов нужно вдвое больше. Нехорошо заставлять людей внизу ждать». В «Ивнинг ньюс» отметили его «непобедимый оптимизм», но другие заметки в прессе были не столь лестными. «Англо-континентальный журнал» по-пуритански отметил, что «Селфридж пускает в ход все свое искусство, чтобы склонить женский пол к мотовству, которое приводит семьи к несчастью и разорению».

В чем-то они были правы. В эпоху, когда у среднестатистической семьи не было возможности взять кредит, многие семьи по-прежнему покупали только то, что могли себе позволить. «Селфриджес» больше, чем любой другой магазин в Англии, перевернул представления людей о шопинге. Но вместо «несчастья и разорения» он приносил людям подлинное удовольствие от покупок, пусть самых скромных, и позволял покупателю почувствовать себя особенным. Когда магазин открылся, все посетители (так Селфридж предпочитал называть покупателей) получили в подарок миниатюрный серебряный ключ с предложением «чувствовать себя как дома». «Я хочу служить обществу галантно, эффективно, оперативно и совершенно честно», – сказал Селфридж уважаемому американскому журналисту Эдварду Прайсу Беллу. Впоследствии его покупателям было не на что пожаловаться. Лорд Бивербрук, впечатлить которого считалось непросто, заметил позднее, что «Гордон Селфридж – основоположник искусства баловать клиента». Он оказался прав. Люди приходили в «Селфриджес» не за тем, что им было нужно, а за тем, чего им захотелось.

Что было нужно самому Гарри Селфриджу, так это деньги. Ежегодно необходимо было выплачивать зарплаты на общую сумму сто двадцать тысяч фунтов, проценты на взятый у Джона Маскера кредит в триста пятьдесят тысяч фунтов, десять тысяч фунтов земельной ренты и все возрастающие отчисления в фонд социального страхования, не говоря уж об огромном бюджете на продвижение бренда. В таких условиях неудивительно, что с финансами у него было туго. Велись переговоры с заинтересованными лицами о выпуске акций, но прийти к окончательному решению оказалось нелегко. В это время в Лондоне Фрэнк Вулворт, американский мультимиллионер, сколотивший состояние на «магазинах-десятицентовиках», исследовал возможности для открытия английских филиалов. Своим коллегам в Америку он написал:

Магазины здесь слишком малы, не хватает простора. Люди делают покупки, рассматривая товары в витринах. Когда заходишь в магазин, от тебя ожидают, что ты уже сделал свой выбор и готов заплатить. Продавцы смеривают тебя ледяным взглядом, если ты по американской традиции зашел просто осмотреться. «Селфриджес» – это единственный универмаг, сделанный по американскому образцу. Селфридж вложил в него огромные деньги и со временем, быть может, добьется успеха. Он пытался привлечь инвестиции в свою корпорацию, но пока безуспешно. Большинство англичан считают, что его ждет провал. Похоже, здесь к нему относятся с предубеждением – как к любому иностранцу, пробравшемуся на их территорию. Здесь не стоит ждать легкой победы.

Самого Селфриджа огорчала, как он говорил, «определенная враждебность, исходящая от конкурентов». Ходили слухи, будто некоторые из работников, занимавших руководящие позиции, специально пришли на эти должности по указанию конкурентов и докладывали начальству о новых системах и об обороте универмага. Конечно, некоторые из них были уволены всего через несколько месяцев. Селфридж горячо отрицал, что дело было в коммерческом шпионаже, и объяснял, что уволенным просто «не подошли наши методы обучения и правила компании». Правила эти были непреложны: никаких «благодарностей» или откатов от поставщиков, пунктуальность и опрятность в любой ситуации и строжайший дресс-код.

В «Селфриджес» у работников не было права на ошибку. Один промах означал немедленное увольнение. Сотрудники, похоже, не возражали. На каждую вакансию претендовали по пять человек: зарплаты были чуть выше, чем в других местах, удобства для сотрудников были уникальными по тем временам, и – что важно – в «Селфриджес» не существовало системы штрафов. Один из старейших работников, который проработал там более тридцати лет, вспоминал: «В магазине с самого начала царило благодушие – люди там всегда были счастливы».

Селфридж, возможно, огорчил и возмутил немало людей в Лондоне, но он искренне хотел сделать Оксфорд-стрит самой выдающейся торговой улицей в мире. Это оказалось труднее, чем он думал, и он признал, что идеальным раскладом было бы «иметь “Харродс” по одну сторону от нас, “Уайтлиз” по другую и “Суон и Эдгар” напротив. Тогда мы все были бы успешней».

Ежедневно обсуждалось, как увеличить приток посетителей. Твердо вознамерившись сделать так, чтобы в магазин приходили мужчины – или в сопровождении жен и подруг, или за собственными покупками, – Селфридж открыл тир на террасе на крыше. В магазине выставляли картины, не прошедшие отбор на Летнюю выставку Королевской академии. «Художникам непросто зарабатывать на жизнь, – говорил Селфридж, – и так или иначе среди них можно обнаружить скрытые таланты». Как оказалось, недооцененных гениев среди них не было, но Селфридж не оставил стремления исследовать и воплощать новые идеи. Даже его детям нельзя было вставать из-за стола после завтрака, не предложив как минимум три новые идеи. Розали, Вайолет, Гарри Гордон (которого все звали Гордон-младший) и Беатрис теперь было соответственно по пятнадцать, двенадцать, девять и восемь лет. Воспитывали их, мягко говоря, необычно. Их ровесники в то время не завтракали вместе с родителями и уж тем более не обсуждали деловую стратегию, а их отцы не владели магазинами, в которых продавалось неслыханное тогда лакомство – крем-сода.

Грейс Ловат Фрейзер, подруга Розали, проводила много времени на Арлингтон-стрит. Обстановка в доме была «живой и непринужденной, там всегда гостила молодежь, которую почтенная миссис Селфридж очень любила». Грейс очень сблизилась с детьми Селфриджей и регулярно участвовала в поездках и приемах, организованных их бабушкой – женщиной, по ее словам, «ненавязчиво устрашающей» и «несомненно, главой семьи». Роуз Селфридж не разделяла любви мужа к Лондону и его ночной жизни. Не волновали ее и строгие формальности эпохи. Даже Дженни Джером, мать Уинстона Черчилля, ранняя «долларовая принцесса» и член свиты Эдуарда VII, писала в своем дневнике в 1908 году: «В Англии на американку смотрят как на чужое, ненормальное существо, представляющее собой нечто среднее между краснокожей индианкой и девушкой Гейети14
Хористка лондонского мюзик-холла «Гейети».

». Впрочем, у самой Дженни была татуировка в форме змеи на запястье и склонность заводить любовников моложе собтвенного сына, в то время как Роуз Селфридж вовсе не вела разгульный образ жизни и больше всего любила проводить время дома с семьей. Роуз скучала по Чикаго и ездила туда навестить сестру по три-четыре раза в год.

У их детей были очень разные характеры. Грейс писала, что «Розали была тихой и мягкой, совсем как мать, а Вайолет – общительной, обаятельной и умела выдумывать неожиданные развлечения, на которые остальные члены семьи смотрели благосклонно». Было известно, что Вайолет, главная сорвиголова в семье, часто пробиралась в офис отца, надев для маскировки светлый парик, и выманивала у него чек на приличную сумму – якобы на благотворительность.

Девочки ходили в школу мисс Дуглас на улице Квинс-гейт, посещали уроки танцев у миссис Уордсуорт, обучались хорошим манерам и «очень красивому французскому». Юного Гордона тем временем отправили в частную школу. С раннего детства его готовили к участию в отцовском бизнесе, на каникулах с ним занимались частные педагоги, и даже ребенком он часто появлялся на фотографиях рядом с отцом. Универмаг был для детей Селфриджа игровой площадкой. Девочек, как принцесс, принимали в отделе игрушек, в зоомагазине, в отделе детской одежды и особенно в кондитерском отделе. Гордон-младший с друзьями, должно быть, предпочитал просторные нижние этажи, где мужчины загружали угольные печи, обеспечивающие отопление по всему магазину, или пристань «Айронгейт» в Паддингтоне, где держали фургоны, лошадей и повозки службы доставки.

По сравнению со многими одноклассниками Селфриджи очень много путешествовали по миру. Лето они проводили в Чикаго, а на зиму уезжали в Санкт-Мориц, чтобы кататься на лыжах и коньках. В Лондоне они катались по городу на велосипедах, занимались теннисом и дзюдо – а одежда и снаряжение для этого им предоставлялись из обширных запасов спортивного отдела универмага.

Если спортивная одежда для мужчин теперь стала легче, женщины по-прежнему были укутаны от подбородка до лодыжек – или, когда речь шла о купальнике, от подбородка до колен. В 1909 году миссис Шарлотта Купер Стерри, пятикратная победительница женского Уимблдона, сказала: «На мой взгляд, ничто не украшает спортсменку и не соответствует игре так, как качественная белая юбка – на пару дюймов выше земли, белая блузка с белым воротничком, белая повязка на голове и светлый шелковый галстук». Чего она не сказала, так это того, что она – как и все женщины – по-прежнему носила корсет, хотя новомодный «спортивный корсет» был поменьше, сшит из хлопка, охватывал только талию, и в нем было гораздо меньше косточек. Идея произошла от детского корсета – ребристого хлопчатобумажного корсажа, – который дальновидные предприниматели начали выпускать во взрослых размерах, представляя его как более легкую форму белья.