Инжиниринговый центр прототипирования мисис. «У нас нет права на ошибку»: Владимир Пирожков о новом центре прототипирования высокой сложности в МИСиС и работе с государством

МОСКВА, 25 фев - РИА Новости. Национальный исследовательский технологический университет "МИСиС" завершил строительство Инжинирингового центра прототипирования высокой сложности, который начнет работать осенью, сообщила журналистам в четверг ректор НИТУ "МИСиС" Алевтина Черникова.

По замыслу создателей, Центр станет универсальной современной высокотехнологичной цифровой лабораторией по созданию и промышленному дизайну функциональных прототипов высокой сложности для отечественной и мировой промышленности.

Инжиниринговый центр прототипирования создается именно в стенах НИТУ "МИСиС", так как в последнее время университет стал ведущим вузом в России в области материаловедения, металлургии и горного дела, и в нем есть вся необходимая инфраструктура для решения сложных технических задач, сообщила журналистам Алевтина Черникова.

"Российским ученым все чаще приходится сталкиваться с задачами национального и глобального масштаба, требующими междисциплинарного подхода, и ни одна лаборатория в одиночку их не решит. Инфраструктура нашего университета поможет ученым сделать это в сотрудничестве с зарубежными коллегами", — рассказала она.

НИТУ "МИСиС" рассчитывает на площадке центра собрать полный цикл разработки инновационной продукции, начиная с отбора мотивированных абитуриентов, отметила Алевтина Черникова.

"Наши усилия направлены на то, чтобы университет мог достойно отвечать на вызовы бизнес-сообщества, формировать собственную научную повестку и, конечно, готовить специалистов, которые будут работать в таких высокотехнологичных центрах", — подчеркнула она.

Основные направления деятельности Центра - авиация, биоинженерия, медицина, космонавтика, ВПК. Сотрудники Центра уже осуществили ряд проектов для ведущих корпораций страны, среди которых - прототип космического корабля нового поколения по заказу РКК "Энергия", создание нового кресла для космонавтов в сотрудничестве с НПП "Звезда", рассказал журналистам руководитель Центра - промышленный дизайнер, создатель олимпийского факела Сочи-2014 Владимир Пирожков.

"Прототип - это объект, которого раньше не существовало. Когда придумывают новый космический корабль, автомобиль или спутник, его нужно построить в первый раз. В России всегда подобная работа проводилась на базе предприятий, но немногие из них могут себе это позволить. Поэтому мы решили сделать мультиотраслевую точку, где можно сделать практически любой объект, который придет в голову. В мире таких центров, наверное, пока еще нет", — сообщил он.

Руководитель Центра также отметил важность максимального приближения профессионального образования к реальному производству, чтобы у выпускников технических вузов не было проблем с трудоустройством.

"Мы решили адаптировать наших студентов к новой жизни. Для этого мы наладили партнерство с Массачусетским технологическим институтом, договариваемся о совместной прикладной магистратуре с несколькими итальянскими университетами. Мы также хотим, чтобы наши соотечественники, работающие за границей, могли вернуться жить и работать в России. И наш центр сможет стать "магнитом" для многих ученых и инженеров", — подчеркнул он.

Производственная база центра - 29 новейших единиц технологического оборудования и станков, способных производить высокоточные детали малых серий и промышленные образцы высокой степени технологической проработки, отвечающие современным требованиям промышленного дизайна. Общая площадь центра — 3,5 тыс. кв. м.

Функционал Центра позволит рассчитывать и строить в цифровом формате сложные функциональные изделия в мультиотраслевых форматах. Размеры создаваемого объекта смогут варьироваться от микрона до 20 м.

"Наш центр станет своего рода "волшебной палочкой" для ученых. Если у кого-то есть мечта создать антигравитацию и, например, переместиться во времени, то у нас можно будет попробовать это сделать", — пошутил Владимир Пирожков.

Инжиниринговый центр прототипирования высокой сложности НИТУ "МИСиС" создан при поддержке Министерства образования и науки РФ и Министерства промышленности и торговли РФ.

В прошлом дизайнер Citroen и Toyota , Владимир Пирожков вернулся в Россию по приглашению Германа Грефа 10 лет назад. Куратор направления «Транспорт» в рамках «Дней промышленного дизайна в Сколково» — один из самых медийных представителей российского промдизайна. В портфолио его бюро «МИСиС-Кинетика», созданном 10 лет назад, — проект космического корабля, факел Олимпийских игр, но основная работа — Инжиниринговый центр прототипирования высокой сложности в МИСиС.

Вы уже довольно давно анонсировали центр создания прототипов на базе Московского института стали и сплавов, на каком вы сейчас этапе?

Уже полгода, как открыты и работаем, но пока широко это не анонсируем. Официальное название — Инжиниринговый центр прототипирования высокой сложности НИТУ МИСиС «Кинетика», это на Октябрьской, на территории института, в основном под землей. Представьте волшебную палочку, только в виде завода, — мы можем работать в любых материалах, создавая прототипы размером от микрона до небольшого вертолета.

С командой мы создаем инфраструктуру для внедрения промышленного дизайна в производство, а не просто экспозиции красивых картинок, которые могли бы быть реализованы лет через 20. Мы можем создать первый опытный образец в тех материалах, в которых он задуман, это настоящий функциональный прототип, который работает и готов к постановке на производство. Время — от полутора до пяти месяцев, в зависимости от сложности продукта. Заводам и предприятиям как результат мы даем цифровой файл с понятным им языком, с учетом их машинного парка. Мы подстраиваем продукт под возможности их производства — это тоже ускоряет процесс.

Здесь же мы достраиваем образовательный центр. «Школа инженеров будущего» — проект для детей от 6 до 12 лет. Она будет работать в формате технологических кружков «Юный техник» и фаблаба.

Осенью запускаем прикладную магистратуру при МИСиС, так называемый «Технологический спецназ» для выпускников-бакалавров ведущих технологических вузов в партнерстве с MIT (USA) и RWTH Aachen University. Я очень жду момента, когда смогу немного помечтать с этими инженерами и зайти в проектах дальше, чем вопросы импортозамещения, подумать в сторону гравитации, машины времени, заглянуть в фантастическое.

Какие рабочие проекты у вас есть на данный момент?

Мы сделали концепт-макет «Федерация», полноразмерный макет космического корабля. Он проходит предварительные эргономические испытания в Ракетно-космической корпорации «Энергия» в городе Королев, мы его выполнили по их чертежам и цифровым файлам. Вместе с конструкторами и инженерами «Энергии» мы создавали внутреннюю конфигурацию корабля, в которой наши космонавты будут в последующие 50 лет штурмовать далекий космос. В итоговом виде этот проект будет представлен и, возможно, полетит в 2023 году.

Значительная часть нашей работы связана с безопасностью и военными проектами, о них мы не говорим.

Также у нас есть совместный продукт с компанией NeuroTrend http://neurotrend.ru/ по созданию прибора для помощи постинсультным больным. Фактически это похоже на алгоритм по чтению мысли, мы сейчас работаем над внешним видом и функциональностью устройства, чтобы оно было глобально конкурентоспособно. Это медицинский прибор, который облегчит жизнь многим людям, позволив больным общаться между собой, с доктором и медицинским персоналом.

Есть еще проект инновационного двигателя, состоящего всего из 5 частей. Он напечатан из титана, и это новая система силовых установок, которую мы еще будем исследовать и испытывать.

Государство — ваш основной заказчик?

Госконтракты — это около 70% нашей работы. Это достаточно сложный системный механизм, нужно пройти тендеры и решить серьезные юридические вопросы, но это реализуемо. Для нас важно работать с большими заводами, хоть они сложны в обслуживании и управлении, но так как частный бизнес занимает совсем малую долю российского рынка, то госконтракты на данный момент — серьезные возможности для любых бюро и компании.

У страны не так много инновационных проектов, как бы нам этого хотелось и как заявляется. У нас ограниченное количество продуктов, которые устремлены в будущее, ими занимаются обычно сами предприятия. Ракетно-космическая корпорация «Энергия» создает новый космический корабль или посадочный модуль для Луны, кто еще, кроме них, может сделать такие вещи? Соответственно, мы можем создавать для них прототипы, ускорять процесс перехода объекта из виртуального мира в реальный.

Понятно, что сейчас в России идет большая стройка, нужно провести реновацию Москвы. К этому мы уже пристрастились, в стране есть много организаций, которые строят дома, — хорошо или плохо, но они их строят. А вот гиперболоид инженера Гарина мы создать не всегда можем, как любой новый продукт. Было бы правильным смотреть немного в будущее, а не в прошлое, поэтому мы стараемся быть функциональной единицей для тех корпораций, которые работают в этом направлении, а их не так много.

Объективно у нас есть определенное количество изделий, которые вводятся в эксплуатацию, как, например, тренажер пилотов для самолета МС-21, созданный совместно с компанией «Динамика», или окраска самолета «Сухой Суперджет», ранняя стадия дизайна вертолета Ка-62, но это на самом деле разработки, которые были сделаны достаточно давно. Если мы говорим о революционных, инновационных вещах — ни у кого нет таких технологий. Мы хотим работать с антигравитацией, машиной времени, перемещениями в пространстве, передачей мысли на расстояние, но нет заказчика. Это нормально. Люди слабо представляют будущее. Поэтому мы инициируем какие-то проекты в этом направлении.

Вам интересно в России? Был момент, когда вы стали рок-звездой и при слове «промдизайн» первой всегда упоминалась ваша фамилия.

Такого ощущения у меня нет. Большого количества заказчиков у нас нет, и денег на инновации в стране не много. Колоссальные инвестиции в инновационную инфраструктуру в той же Америке — это 485 миллиардов долларов в год, если я не ошибаюсь, эти деньги уходят на НИОКР — научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы. В 2015 году в России эта цифра составляла 29 миллиардов долларов. И не факт, что все на это пошли. 485 и 29 — это гигантская разница, поэтому мы не имеем права ошибаться. Два или три раза переделывать самолет для нас будет слишком дорого, мы должны стараться делать с первого раза, но это не всегда получается. И это обычная практика.

Слово «промдизайн» происходит от слова «промышленность», оно ключевое в понимании нашей работы. Все остальное, что мы подразумеваем под дизайном, — ландшафт, интерьер, не так завязано на производстве, а в нашем случае это основное. Промышленность понимает определенный язык — чертежей и цифровых файлов, очень многие заводы в России к этому пока не готовы, переходят на этот формат медленно. То, что произошло на Западе в технологиях и производстве 30 лет назад, только сейчас происходит в России.

«Импортозамещение» — сейчас очень модный термин, всем оно нужно, но нужно делать это очень осторожно. Если страна начинает работать над отечественными продуктами, то всегда нужно понимать, что им нужна определенная испытательная база. За границей их тестировали 20-30 лет назад и улучшали постепенно, а мы многое начинаем делать с нуля, соответственно, должны более тщательно относиться к запуску. С моим бюро мы ищем альтернативные пути, если хотите, инновационные, создавать продукты, релевантные россиянам и российскому бизнесу, у которого не так много денег, как, например, у США, Люксембурга или Саудовской Аравии.

Центр прототипирования на какие деньги построен? И как он устроен?

Это государственное финансирование, он создан по инициативе Дмитрия Ливанова, бывшего министра образования, и Дениса Мантурова, министра промышленности и торговли, при поддержке Дмитрия Медведева.

Школа «Технологический спецназ» — это верхняя часть айсберга, все остальное — под землей, гораздо больше, чем можно представить. Оборудование, которое здесь есть, — уникально, это высокие технологии, которые стоят колоссальных средств. С нами работают высококвалифицированные опытные операторы и инженеры.

В рамках Дней промышленного дизайна в Сколково я буду делать презентацию про центр, для российского промдизайна — это главное событие последних лет. Колоссальный масштаб, уникальнейший инструмент создания прототипов высокой сложности — таких в мире мало. Мы заходим на территорию, где только нам известно, как продукт и технология будут себя вести. Здесь уже можно говорить о создании мировых стандартов, поэтому мы ищем партнеров и проекты, которые ставят цели большие, чем импортозамещение.

Есть ли возможность стать частью вашей команды?

Тот штат, что нам был нужен, уже набран, но всегда есть возможность проходить здесь стажировку. Если мы понимаем, что человек нам интересен и нужен в текущих проектах, то мы найдем возможность его занять. Один-два студента из разных университетов работают в центре постоянно, сейчас будет студент из Строгановки проходить практику, также студент-архитектор из Волгограда. Я также планирую пригласить студента-медика — попробовать печать живых организмов. В центре заложена медицинская лаборатория, которая позволит создавать новые формы жизни. Это полумедицинская, полуинженерная история, над которой еще надо работать под руководством опытного ученого с мировым именем.

Мы не делаем массового студенческого забега, мы еще официально не открылись, пока присматриваемся, но та школа, которую мы строим, через год уже будет работать, и мы будем набирать стажеров — наш «технологический спецназ». Мне бы очень хотелось с выпускниками и молодыми инженерами Бауманки, Физтеха, МИФИ поработать, помечтать о новых физических принципах и новых продуктах, которые могли бы дать нашей стране прорыв в будущее, создавать новые принципы и алгоритмы — это больше, чем просто промышленный дизайн.

Промышленный дизайнер Владимир Пирожков показывает Rusbase свою подземную лабораторию

13.10.2017

Вконтакте

Одноклассники

«Нам нужен крутой российский продукт. Например, аэромобиль»

13.10.2017

Вконтакте

Одноклассники

Владимир Пирожков 20 лет жил в Европе, разрабатывая интерьеры для Citroёn и Toyota. В 2007 году он по зову Германа Грефа вернулся в Россию, где переключился с автомобильного дизайна на промышленный. Сегодня 49-летний Пирожков возглавляет Инжиниринговый центр прототипирования «Кинетика», который расположен под землей на территории университета МИСиС. Вместе со своей командой дизайнер работает над военными и космическими заказами. В мечтах у Владимира Пирожкова - перейти с оборонки на инновационную гражданку, построить отечественный аэромобиль и запустить магистратуру для суперталантливых студентов.

Корреспондент Rusbase Мария Соснина спустилась в недра «Кинетики», чтобы узнать, как поживает российский промышленный дизайн.

«Кинетика» - гигантское помещение с белыми стенами - выглядит внутри как бункер Бэтмена. Сверху - пять метров земли, снизу - шесть метров специального бункерного бетона, который защищает от вибраций центра Москвы. Территория центра разбита на секции. В каждой из них - лазерные станки, 3D-принтеры, измерительные приборы. Бэтмобиля здесь пока нет, вместо него - титановая втулка несущего винта вертолета МИ-26.

Смысл этого центра - собрать все технологические процессы в одном месте. Чтобы мы могли создавать прототипы любой сложности, - говорит Владимир Пирожков, входя в одну из лабораторий. - Например, вам нужно придумать новый двигатель. Под это дело кто-то строит целый завод. А мы просто печатаем этот двигатель здесь - правда, лишь в одном экземпляре.

Почти всего - от муравья до вертолета. Вот вы улыбаетесь, а я серьезно хотел бы однажды напечатать муху. Как? Берете и строите небольшой каркас - титановый скелет с графеновым покрытием. Поверх скелета печатаете мышцы. Электротоком даете импульсы, и муха полетела. Хотя сказать это гораздо проще, чем сделать.

Чем крут дизайнер Пирожков

Во время учебы в Свердловском архитектурном институте Владимир Пирожков прошел стажировку у итальянского дизайнера Луиджи Колани. Позже он продолжил обучение в европейском филиале американской школы дизайна Art Center College of Design. За 20 лет карьеры в Европе Пирожков разработал для компании Citroën интерьеры моделей Xantia X2 и C5 , а на позиции старшего дизайнера в европейском дизайн-центре Toyota в Ницце участвовал в создании моделей Corolla, Yaris, Auris, Prius и RAV4 . Вернувшись в Россию в 2007 году, Пирожков перешел на промышленный дизайн и основал компанию «АстраРосса». Он работал над официальной раскраской самолета Sukhoi Superjet 100 , дизайном факелов для зимней Олимпиады в Сочи , макетом транспортного космического корабля для РКК «Энергия» и другими проектами. С 2016 года дизайнер руководит Инжиниринговым центром прототипирования высокой сложности при МИСиС (по данным «Ъ», центр обошелся госбюджету в 1 миллиард рублей).

«Над предложением Грефа думал месяц»

Скучаете по автомобильному дизайну?

Нет, потому что автомобильный дизайн - узкая специальность. Конечно, очень интересная и перспективная. Но если говорить про инновации, то я считаю, что пришло время заниматься дизайном передвижения в пространстве, а не в плоскости. Это как в свое время кто-то придумал мобильный телефон, отцепив его от провода. Я бы хотел отцепить от дороги автомобиль. Чтобы мы ехали не туда, куда дорога проложена, а туда, куда хочется поехать.

Вы говорите о летающем автомобиле? Как в «Пятом элементе»?

Я говорю про 3D-аэромобиль с вертикальным взлетом. Занимаюсь этим проектом давно и вложил в него много сил. Пять лет назад мы были близки к созданию опытной модели, но от нас ушел главный конструктор, и проект развалился. Я был очень расстроен. Направил всю свою энергию на постройку этого центра прототипирования. Теперь, когда у нас есть такое место, идея создания аэромобиля уже не кажется утопичной.

Но звучит, если честно, как фантастика. Когда мы увидим работающий прототип?

На национальной технологической инициативе (НТИ - госпрограмма мер по поддержке развития в России перспективных отраслей - прим. Rusbase) мы защитили саму концепцию, сейчас ведем переговоры с Внешэкономбанком на предмет финансирования проекта. Думаю, что первые прототипы появятся года через три. И если все пойдет, как мы планируем, то люди смогут массово летать на таких автомобилях примерно через десять лет. Управлять ими, скорее всего, будут роботы-беспилотники.

С какой реакцией вы встречаетесь, работая над аэромобилем? Люди смеются? Не верят?

Чаще всего, конечно, не верят. Все прекрасно понимают сложность задачи. Воздушный транспорт - это, прежде всего, повышенная зона опасности. Необходима сертификация, чтобы все было законно и легально. Одно дело - дрон, который может летать и падать где угодно, и совсем другое дело - аэромобиль с людьми. Все должно быть диспетчеризированно и обеспечено навигацией. Поэтому глобально - это сложный проект. Мало сделать один аэромобиль, надо отработать всю систему полетов.

В России существуют заводы, где можно построить такую штуку?

Мы как раз ведем разговор о строительстве подобного. Но и на обычном автомобильном заводе такие вещи тоже можно делать. Это массовая сборка сложных изделий.

В каких странах работают над аналогичными проектами?

В основном, в Штатах, где очень развита культура полетов. Но вообще разработкой аэромобилей сейчас занимаются около 60 мировых компаний. Среди них - Hooversurf, Pal-V, Terrafuggia.

С такой конкуренцией у нас есть хоть какой-то шанс сделать отечественный продукт?

Мы должны обязательно участвовать в этой гонке. Россиянам необходим аэромобиль. Давайте смотреть на вещи реально: у нас в стране с транспортом и дорогами не очень, далеко не в любое место можно попасть. Мы не сможем заасфальтировать всю Сибирь, требуется другое решение. Помните, как было с автомобилем? В начале 20-го века у каждой страны была какая-то своя разработка. У нас был «Руссо-Балт», у французов - Peugeot и Citroën, у испанцев - Hispano-Suiza, у итальянцев - Isotta Fraschini. О большинстве существовавших тогда фирм сейчас никто и не знает. Но проекты велись, и их было много.

Перенесемся в 2007 год. Вы помните свой разговор с Германом Грефом, когда он предложил вам вернуться в Россию?

Да. Он спросил, будет ли мне интересно поработать на родине. Я в ответ поинтересовался, сколько в России есть проектов. Не будет ли это стрельбой из пушки по воробьям? Греф ответил, что проектов много - и в авиации, и в других отраслях. Он перечислил: Superjet-100, речной транспорт, космический корабль, создание мультиотраслевого дизайн-центра и так далее. Он тогда был министром экономического развития и очень грамотно сформулировал мои задачи. Этого уже было достаточно, чтобы убедить меня вернуться в Россию.

Сколько вы думали?

Месяц. Совсем немного по сравнению с 20 годами, которые я потратил на создание карьеры и той инфраструктуры, которая у меня была за границей. Ведь я на тот момент был довольно крутым специалистом. Входил в пятерку лучших дизайнеров мира по автомобильным интерьерам.

Жалели хоть на миг, что вернулись?

Был такой момент, уже очень давно. Я находился в Комсомольске-на-Амуре, мы работали над покраской Superjet-100. И я подумал тогда, что что-то с моим возвращением пошло не так. Некоторые ожидания не сбылись, и временами было тяжело. Например, в стране оказалось не так много проектов, как я думал. Их и сейчас маловато - центр загружен работой всего на десять процентов.

На десять процентов?

Ну да, потому что мы работаем в основном над мелкими проектами. Если бы в центре зала здесь стоял самолет, загрузка была бы процентов на 90. Но я с позитивом смотрю в будущее, тем более что центр открылся совсем недавно. Думаю, все будет хорошо, нужно много работать.

«Первая реакция на наши идеи - отторжение»

Какими разработками занималась «Кинетика» в 2017 году?

Совместно с компанией «Нейротренд» мы работали над прибором для считывания и передачи мыслей на расстоянии. Он необходим для общения постинсультников с врачами и родственниками. Прибор математическим путем считывает импульсы головного мозга, передает их в компьютер, потом обратно в голову. Технология уже работает: больные из Первой Градской больницы смогли пообщаться с другими больными из клиники в Лос-Анджелесе.

Это что, телефон будущего?

Думаю, что да! Вы сможете, сидя в Москве, разговаривать с любым человеком на планете, даже не зная его языка. Люди будут общаться мыслями, а не словами. Чувствую, когда мы закончим работу над этим прибором, к нему будет много вопросов. Ведь это, по сути, детектор лжи. Я бы не стал советовать надевать этот прибор высокопоставленным лицам (смеется) .

Как вы разрабатывали боевую экипировку будущего? Вы гражданский человек и далеки от оборонки.

Нам помогал спецназ - бойцы из специальных подразделений. Профессионалы, которые работают на поле. Они объясняли, как выглядит экипировка, соответствующая их задачам. Интересно, что они формулировали эту мечту, отталкиваясь от того, что у них есть сейчас. Например, говорили: «Было бы здорово, если бы эта железка весила не три, а один килограмм». Мы отвечали, что готовы сделать штуку весом всего в 70 граммов. Они: «Да это невозможно!» Мы: «Возможно, это современные технологии». Они: «Ну ладно, давайте пробовать, интересно звучит!»

Сколько вариантов экипировки вы сделали перед тем, как представить образец, который устроил всех?

Три. Один из них показали на форуме «Армия-2017», где он занял первое место по инновациям. У нас в центре представлен третий вариант, он суперпрорывной и еще круче выставочного. Чтобы примерно понимать, в чем крутость, представьте костюм Тони Старка из фильма «Железный человек». Внутри шлема - весь интерфейс: режим управления боем, лазерный прицел и так далее. Но это только образец, мы пока не испытывали экипировку на живых пользователях.

Как реагируют на инновации чиновники Минобороны?

Эти вещи для них пока необычны. Вот вы смотрите на наши разработки глазами молодого человека, а те люди немного другие. У военных очень консервативная и важная задача - защитить родину. И эта задача связана с надежностью материалов и решений, которые давно отработаны. Поэтому, когда мы приходим к ним с чем-то новым, первая нормальная реакция - это отторжение. К счастью, руководство Минобороны понимает, что за такими решениями будущее. Они не совсем знают, как к этому будущему прийти, но это и не их задача. Из других наших проектов для оборонки - приборы освещения для авианосца «Адмирал Кузнецов», системы подавления шума, а также новое поколение стрелкового оружия из нейлона - очень легкое, практически неубиваемое и с минимальным количеством деталей, которые нужны для производства. Самое интересное, что мы почти все это печатаем, а не изготавливаем традиционным способом. Новое поколение технологий.

Вам нравится работать на оборонку?

Больше да, чем нет. Отработанный годами ответ на этот вопрос был у Михаила Калашникова: работаю на благо своей Родины ради ее силы и безопасности. Оборонка хороша тем, что это высокие технологии. В мире в высокие технологии первыми всегда заходят военные и силовые структуры, затем медицина и космос. Это три передовых направления.

Расскажите про ваши космические разработки.

Главный проект - пилотируемый транспортный корабль «Федерация», который скоро придет на смену «Союзу». Мы работали над экстерьером и интерьером корабля вместе с конструкторским бюро РКК «Энергия». Его готовый макет был представлен на авиасалоне МАКС в 2015 году. Сейчас мы работаем над кубсатами (CubeSat - формат небольших искусственных спутников Земли - прим. Rusbase ), точнее, над модулем, способным их автоматически выпускать в открытый космос. Кубсаты удобны - пока они тихо себе летят, можно успеть изучить таяние ледников, сибирские пожары, места для нефтедобычи и популяцию зубров и лосей. Выпускали их раньше обычно сами космонавты - вручную. Если все пойдет по плану, то наш модуль Роскосмос испытает уже в декабре.

Ваши основные заказчики?

На данный момент - ЦНИИТОЧМАШ и РКК «Энергия». Надеюсь, мы будем больше работать с «Ростехом», у которого около 600 серьезнейших предприятий. Эти предприятия заточены в основном на производство военной продукции, и им нужно знать, что они будут делать после 2020 года, когда сократится гособоронзаказ. Надо понимать, как переходить на гражданку. Опыт конверсии 80-х годов был не всегда крут.

А что круто?

В Строгановке мы запускаем дизайн-проекты по конверсионному продукту. Один из них - малая механизация самодостаточного домохозяйства. Представьте, что на Дальнем Востоке у вас есть несколько гектаров земли. Вам необходимы вода, электроэнергия, газ. Нужны трактор и экскаватор. Где все это взять? Наш проект как раз про то, чтобы совместить это все в одном экодоме-трансформере. Считаю, что подобные проекты - отличная возможность для заводов, заточенных на оборонку, перейти на гражданский продукт, который может быть востребован не только в России. Мы должны быть желанными для мира. Нам же нравится пользоваться американскими компьютерами, японскими фотокамерами и немецкими автомобилями. Почему бы иностранцам не пользоваться российскими средствами передвижения в пространстве, супертракторами или домами, которые самодостаточны?

Вы сами решаете, за какие проекты браться?

Да, пока сами. Из-за санкций сейчас многие заняты импортозамещением. И в какой-то степени это правильно. Но мы бы хотели играть на опережение и смотреть вперед. Мы не сможем ехать в будущее на технологиях прошлого, нам обязательно нужны опережающие технологии, которые связаны с нашей страной. Например, iPhone не очень связан с нашей страной, а вот территории и расстояния - связаны. Взять те же транспортные системы. Развив их у себя, мы могли бы ими делиться с теми странами, которые не могут инвестировать в дороги, мосты и тоннели, но которым доступная инновационная транспортная инфраструктура могла бы быть интересна.

Самый удивительный кейс, с которым к вам пришли?

К нам регулярно обращаются с необычными задачами. Например, у нас были люди, которые в 1974 году проводили эксперименты по антигравитации на базе НИИ приборостроения. У них что-то начало получаться. То есть был достигнут эффект изменения массы тела. А если вы можете уменьшать массу тела, то сможете уменьшить ее и в негатив, то есть некое изделие может быть легче, чем окружающая среда. Сейчас мы пытаемся с этими ребятами пересобрать их установку на базе нашего центра и провести следующий этап эксперимента. Будем пытаться обмануть притяжение.

А что делаете в IT? Можете построить гигантскую ферму для майнинга?

Ха-ха, теоретически мы можем сделать такой компьютер, чтобы барыжить на криптовалюте. Но вообще мы все-таки не айтишники и не про софт. Софтовых компаний полно в том же Сколково, зачем нам развивать то, что есть у соседей? Зато мы сами можем пробовать делать принтеры - например, биопринтер для печати живых организмов. А под нами есть стеклянная лаборатория, которая в будущем будет использоваться для экспериментальной печати микроэлектроники.

Центр прототипирования зарабатывает? Вы можете существовать без госфинансирования?

Пока нет. Мы изначально не закладывали традиционно-принятую схему заработка, потому что как можно сразу заработать на том, чего не может быть? Если бы мы делали, например, памятники для кладбища, то заработали-бы очень хорошо. Уверен в этом. У нас есть оборудование, которое с такой задачей справится на раз. Но мы пошли другим путем. Когда мы с основателями «МИСиС-Кинетики» - Дмитрием Ливановым и Денисом Мантуровым - говорили о философии центра, то подразумевалась не его окупаемость, а прорывные проекты, выводящие индустрию на другой уровень. К сожалению, мы наблюдаем, что промышленность не совсем готова вкладываться во что-то прорывное. Хотя все заявляют о желании быть глобально-конкурентными. В основном делаются проекты очень надежные, с острым ограничением средств, с четким графиком окупаемости. Такой вот тренд на сегодняшний день.

В прошлом дизайнер Citroen и Toyota, Владимир Пирожков вернулся в Россию по приглашению Германа Грефа 10 лет назад. Куратор направления «Транспорт» в рамках «Дней промышленного дизайна в Сколково» - один из самых медийных представителей российского промдизайна. В портфолио его бюро «МИСиС-Кинетика», созданном 10 лет назад, - проект космического корабля, факел Олимпийских игр, но основная работа - Инжиниринговый центр прототипирования высокой сложности в МИСиС.

Вы уже довольно давно анонсировали центр создания прототипов на базе Московского института стали и сплавов, на каком вы сейчас этапе?

Уже полгода как мы открыты и работаем, но пока широко это не анонсируем. Официальное название - Инжиниринговый центр прототипирования высокой сложности НИТУ МИСиС «Кинетика», это на «Октябрьской», на территории института, в основном под землей. Представьте волшебную палочку, только в виде завода, - мы можем работать в любых материалах, создавая прототипы размером от микрона до небольшого вертолета.

С командой мы создаем инфраструктуру для внедрения промышленного дизайна в производство, а не просто экспозиции красивых картинок, которые могли бы быть реализованы лет через 20. Мы можем создать первый опытный образец в тех материалах, в которых он задуман, это настоящий функциональный прототип, который работает и готов к постановке на производство. Время - от полутора до пяти месяцев, в зависимости от сложности продукта. Заводам и предприятиям как результат мы даем цифровой файл с понятным им языком, с учетом их машинного парка. Мы подстраиваем продукт под возможности их производства - это тоже ускоряет процесс.

Здесь же мы достраиваем образовательный центр. «Школа инженеров будущего» - проект для детей от 6 до 12 лет. Она будет работать в формате технологических кружков «Юный техник» и фаблаба.

Осенью запускаем прикладную магистратуру при МИСиС, так называемый «Технологический спецназ» для выпускников-бакалавров ведущих технологических вузов в партнерстве с MIT (USA) и RWTH Aachen University. Я очень жду момента, когда смогу немного помечтать с этими инженерами и зайти в проектах дальше, чем вопросы импортозамещения, подумать в сторону гравитации, машины времени, заглянуть в фантастическое.

- Какие рабочие проекты у вас есть на данный момент?

Мы сделали концепт-макет «Федерация», полноразмерный макет космического корабля. Он проходит предварительные эргономические испытания в Ракетно-космической корпорации «Энергия» в городе Королев, мы его выполнили по их чертежам и цифровым файлам. Вместе с конструкторами и инженерами «Энергии» мы создавали внутреннюю конфигурацию корабля, в которой наши космонавты будут в последующие 50 лет штурмовать далекий космос. В итоговом виде этот проект будет представлен и, возможно, полетит в 2023 году.

Значительная часть нашей работы связана с безопасностью и военными проектами, о них мы не говорим. Также у нас есть совместный продукт с компанией NeuroTrend по созданию прибора для помощи постинсультным больным. Фактически это похоже на алгоритм по чтению мысли, мы сейчас работаем над внешним видом и функциональностью устройства, чтобы оно было глобально конкурентоспособно. Это медицинский прибор, который облегчит жизнь многим людям, позволив больным общаться между собой, с доктором и медицинским персоналом. Есть еще проект инновационного двигателя, состоящего всего из 5 частей. Он напечатан из титана, и это новая система силовых установок, которую мы еще будем исследовать и испытывать.

- Государство - ваш основной заказчик?

Госконтракты - это около 70% нашей работы. Это достаточно сложный системный механизм, нужно пройти тендеры и решить серьезные юридические вопросы, но это реализуемо. Для нас важно работать с большими заводами, хоть они сложны в обслуживании и управлении, но так как частный бизнес занимает совсем малую долю российского рынка, то госконтракты на данный момент - серьезные возможности для любых бюро и компании.

У страны не так много инновационных проектов, как бы нам этого хотелось и как заявляется. У нас ограниченное количество продуктов, которые устремлены в будущее, ими занимаются обычно сами предприятия. Ракетно-космическая корпорация «Энергия» создает новый космический корабль или посадочный модуль для Луны, кто еще, кроме них, может сделать такие вещи? Соответственно, мы можем создавать для них прототипы, ускорять процесс перехода объекта из виртуального мира в реальный.

У нас есть определенное количество изделий, которые вводятся в эксплуатацию, как, например, тренажер пилотов для самолета МС-21, созданный совместно с компанией «Динамика», или окраска самолета «Сухой Суперджет», ранняя стадия дизайна вертолета Ка-62, но это на самом деле разработки, которые были сделаны достаточно давно. Если мы говорим о революционных, инновационных вещах - ни у кого нет таких технологий. Мы хотим работать с антигравитацией, машиной времени, перемещениями в пространстве, передачей мысли на расстояние, но нет заказчика. Это нормально. Люди слабо представляют будущее. Поэтому мы инициируем какие-то проекты в этом направлении.

Вам интересно в России? Был момент, когда вы стали рок-звездой и при слове «промдизайн» первой всегда упоминалась ваша фамилия.

Такого ощущения у меня нет. Большого количества заказчиков у нас нет, и денег на инновации в стране не много. Колоссальные инвестиции в инновационную инфраструктуру в той же Америке - это 485 миллиардов долларов в год, если я не ошибаюсь, эти деньги уходят на НИОКР - научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы. В 2015 году в России эта цифра составляла 29 миллиардов долларов. И не факт, что все на это пошли. 485 и 29 - это гигантская разница, поэтому мы не имеем права ошибаться. Два или три раза переделывать самолет для нас будет слишком дорого, мы должны стараться делать с первого раза, но это не всегда получается. И это обычная практика.

Слово «промдизайн» происходит от слова «промышленность», оно ключевое в понимании нашей работы. Все остальное, что мы подразумеваем под дизайном, - ландшафт, интерьер, не так завязано на производстве, а в нашем случае это основное. Промышленность понимает определенный язык - чертежей и цифровых файлов, очень многие заводы в России к этому пока не готовы, переходят на этот формат медленно. То, что произошло на Западе в технологиях и производстве 30 лет назад, только сейчас происходит в России.

«Импортозамещение» - сейчас очень модный термин, всем оно нужно, но нужно делать это очень осторожно. Если страна начинает работать над отечественными продуктами, то всегда нужно понимать, что им нужна определенная испытательная база. За границей их тестировали 20-30 лет назад и улучшали постепенно, а мы многое начинаем делать с нуля, соответственно, должны более тщательно относиться к запуску. С моим бюро мы ищем альтернативные пути, если хотите, инновационные, создавать продукты, релевантные россиянам и российскому бизнесу, у которого не так много денег, как, например, у США, Люксембурга или Саудовской Аравии.

- Есть ли возможность стать частью вашей команды?

Тот штат, что нам был нужен, уже набран, но всегда есть возможность проходить здесь стажировку. Если мы понимаем, что человек нам интересен и нужен в текущих проектах, то мы найдем возможность его занять. Один-два студента из разных университетов работают в центре постоянно, сейчас будет студент из Строгановки проходить практику, также студент-архитектор из Волгограда. Я также планирую пригласить студента-медика - попробовать печать живых организмов. В центре заложена медицинская лаборатория, которая позволит создавать новые формы жизни. Это полумедицинская, полуинженерная история, над которой еще надо работать под руководством опытного ученого с мировым именем.

Мы не делаем массового студенческого забега, мы еще официально не открылись, пока присматриваемся, но та школа, которую мы строим, через год уже будет работать, и мы будем набирать стажеров - наш «технологический спецназ». Мне бы очень хотелось с выпускниками и молодыми инженерами Бауманки, Физтеха, МИФИ поработать, помечтать о новых физических принципах и новых продуктах, которые могли бы дать нашей стране прорыв в будущее, создавать новые принципы и алгоритмы - это больше, чем просто промышленный дизайн.