Неподпольные миллионеры: Кто в Советском Союзе легально заработал солидное состояние. Богатые люди из ссср: кем они были и откуда брали деньги Шедевр в сортире Эренбурга

В СССР люди не придавали деньгам такого значения, как в настоящее время. На небольшую заработную плату можно было жить, ни в чем себе не отказывая. Особенно, если имелись знакомые, к примеру, в сфере торговли. Как говорил Райкин: «Ты приходишь ко мне, я через завсклада, через директора магазина, через товароведа, через заднее крыльцо достал дефицит!». Тем не менее, в стране развитого социализма были действительно богатые люди. Даже миллионеры.

Одного официального миллионера знала вся страна - это Сергей Михалков, - рассказывает известный кинорежиссер Александр Стефанович. - Мне посчастливилось с ним написать несколько сценариев. После войны кинорежиссерам и другим людям искусства урезали гонорары. Но литераторы (Михалков и, скажем, другой советский миллионер - «красный» граф Алексей Толстой) добились, чтобы на сценаристов это не распространялось. А потиражные в советское время были огромны.

Ходила даже байка, что у Михалкова столько денег, что у него в банке «открытый» счет - то есть он может брать любые суммы без ограничений. Как-то я спросил: правда ли? Михалков сказал - чушь. Но однажды, прогуливаясь с ним по Питеру, я в шутку спросил, указывая на четырехэтажный особняк в стиле модерн: «Сергей Владимирович, а вы можете его купить?» Он глянул на здание и с характерным заиканием серьезно ответил: «П-пожалуй, могу. Но не буду!»

Дефицит на столе в СССР был главным признаком достатка

Драгоценный малыш

Людям искусства, не раздражающим советскую власть, жилось действительно вольготно. Тем не менее накопить миллион удавалось не всем. К примеру, сам Стефанович получил шестизначный гонорар за фильм, снятый во Франции, уже на излете СССР, в период инфляции. Не удалось это сделать и популярнейшему сатирику Михаилу Задорнову.

В советское время у меня на счету было где-то 800 тысяч рублей, - признался он «Экспресс газете». - Но поскольку копить тогда не было никакого смысла, я все время снимал и тратил.

Как в воду смотрел Михаил Николаевич! К 1990-му на счетах граждан лежало 369 миллиардов еще далеко не деревянных рублей, которые безвозвратно «сгорели» после захвата власти ельциноидами.

Тот, кто в семидесятые имел 50 тысяч рублей, уже считался богатым человеком, - вспоминает те времена писатель Михаил Веллер. - Одной из немногочисленных категорий официальных советских миллионеров были поэты-песенники. Когда еще не диссидент Владимир Войнович сочинил стихи «Давайте-ка, ребята, закурим перед стартом», в котором, правда, мерзкие ханжи заменили «закурим» на «споемте», он обеспечил себе годы благоденствия. Ныне старый, забытый, нищенствующий поэт Алексей Ольгин, автор стихов к хиту Майи Кристалинской «Топ-топ, топает малыш», получал в месяц восемь - десять тысяч. На что он их мог потратить? Выбор небольшой. Купил «Волгу», имел трехкомнатную квартиру в центре, отдыхал в Пицунде, Гаграх, Сочи, давая фантастические чаевые, ходил в самой дорогой дубленке.

Владимир Семёнович со старателем ТУМАНОВЫМ

Грузинский толстосум

А еще имелись в СССР и миллионеры валютные!

Однажды Георгий Павлов, управделами Брежнева, приобрел для резиденции патрона заграничную мебель аж за миллион долларов. Но генсек рвение не оценил. «Что я вам, арабский шейх?!» - возмутился Леонид Ильич. И потребовал сделать заказ отечественным производителям, - поделился историей Стефанович. - Павлову объявили взыскание, но встал вопрос - что делать с мебелью, приобретенной за народную валюту? На одном из заседаний Политбюро слово взял Эдуард Шеварднадзе: «Есть у меня на примете человек. Скульптор, лауреат Ленинской премии, молодой парень Зураб Церетели. Его родственник, архитектор Посохин, строит по всему миру посольства СССР, а Церетели их оформляет. Он годами живет за границей, принимает частные заказы и вполне может решить нашу проблему».

Церетели вызвали в ЦК КПСС. «Зураб Константинович, - сказали ему, - есть партийное задание. Мы знаем, что у вас в Грузии имеется особняк, где планируете создать свой музей. Вы должны приобрести у нас для него обстановку. За миллион американских долларов!» Церетели улыбнулся: «Вообще-то я беспартийный. Но просьбу такой уважаемой организации, разумеется, выполню». Официально доллар тогда стоил 60 копеек. Но на черном рынке его продавали один к четырем. Кстати, Церетели на тот момент не исполнилось еще и 30.

Хозяин улицы Горького

Далекий 1976 год. Алла Пугачева, чьей песней «Арлекино» уже заслушивалась вся страна, возвращалась на поезде с гастролей из Одессы вместе с мужем Александром Стефановичем. В дверь аккуратно постучали.

Типичный одессит средних лет очень вежливо сказал, что не хочет навязываться, но, поскольку вагон-ресторан откроется лишь через два часа, он приглашает перекусить в соседнее купе, - вспоминает Стефанович. - Мы, захватив бутылку коньяка, отправились в гости. А там все до потолка завалено коробками! Вместо традиционной дорожной курицы, хозяин начал метать на стол дефицитные балыки, килограммовые банки икры и другие деликатесы. Оказалось, что мужчина - директор легендарного Привоза, а коробки ему «люди дали в дорогу». Под коньячок Алла поведала приятному собеседнику, что за концерт получает всего 8 рублей. Тот вытаращил глаза: «Откровенность за откровенность. Я зарабатываю в несколько миллионов раз больше».

Он ехал на 18-летие к сыну, которого устроил в МГИМО, «несмотря на нашу национальность». В подарок вез килограммовую золотую медаль, на которой сияла надпись «Моня, 18 лет».

И это был не единственный миллионер из сферы торговли, постучавший в нашу дверь. Однажды в отсутствие Аллы раздался звонок в квартире на Горького, 37. На пороге стоял солидный мужчина с коробкой. Чужих в подъезд не пускали, соседями у нас были знаменитая балерина Семеняка, внизу жил режиссер Марк Захаров.

Незнакомец - сразу видно, человек приличный. Он отрекомендовался большим поклонником Пугачевой и принес подарок - эффектную напольную лампу в виде шара. Я поинтересовался, как его зовут. «Соколов», - просто ответил он. «А чем вы занимаетесь?» - спрашиваю. Гость посмотрел на меня, как на ненормального: «Я хозяин улицы Горького». Это был легендарный директор Елисеевского гастронома, фронтовик, которого впоследствии расстреляли.

Добавим от себя: даже палач, исполнявший приговор, искренне сожалел о смерти этого человека. Хотя государство и обвинило его в нанесении ущерба в три миллиона рублей.

Продав картины в квартире Ильи ЭРЕНБУРГА, можно было построить ещё одну Тверскую улицу, на которой он жил.

Купить начальника КГБ

Есть у Веллера книга «Легенды Невского проспекта». В ней выведен ленинградский еврей Фима Бляйшиц, родоначальник советской фарцовки:

«Горничные и швейцары в отелях, проститутки, таксисты и гиды, милиционеры - все составляли основание Фиминой пирамиды. Шмотки, обменянные у интуристов, сдавались в комиссионки, и деньги лились рекой. Однако Фима дальновидно вкладывал большую часть в бизнес и в приступе гордыни подумывал взять на содержание самого начальника ленинградского отдела КГБ».

По словам Веллера, легендарный Фима - реальный человек, которого расстреляли году в 70-м. И в основе своей книга правдива. Но Михаил Иосифович подчеркивает, что Бляйшиц - исключение:

Обычно на фарце так не поднимались. В Ленинграде подпольных миллионеров не было. Они проживали на Кавказе или в Средней Азии. Азия - приписки и торговля. На Кавказе - цеховики. И это уже реальные сверхбогачи, которые, допустим, могли позволить себе белый «мерседес». Это все равно что сейчас купить марсоход.

В славянских республиках подпольные коммерсанты вынуждены были вести себя скромнее. Ездили максимум на «Волгах». Но куда-то же надо вкладывать несметные заработки! Доходило до курьезов. В конце 60-х арестовали симферопольского владельца подпольной швейной фабрики, которого все звали дядя Ноля или Цеховик. В числе прочего, у него изъяли… переднюю дверь автомобиля, сделанную из золота. Она никогда не открывалась, якобы из-за поломки.

Король московских валютчиков Ян Рокотов хоть и обедал каждый день в ресторане «Арагви», но жил в коммуналке с тетушкой, ходил в одном и том же потертом костюме, в котором и предстал на суде. У него изъяли ценностей на $1,5 миллиона.

Автор иллюстраций «Волшебника...» обеспечил себя на всю жизнь

Шедевр в сортире Эренбурга

Люди утонченные вкладывали в картины и антиквариат. Как, например, директор автосервиса на Варшавском шоссе, который демонстрировал Стефановичу свою уникальную коллекцию.

Но самую потрясающую частную галерею картин, которой позавидовал бы «Эрмитаж», я видел не у цеховика, спекулянта или торговца, а в квартире легендарного писателя Ильи Эренбурга, жившего напротив Моссовета, - признается кинорежиссер. - Все стены были завешаны подлинниками Шагала, Модильяни, Хаима Сатина, Пикассо, Кандинского - это были его друзья. У него даже туалет был как музей. Над унитазом и на двери висели работы художника Фернана Леже. Не досталось ему места, бедняге, среди художников первого ряда… Сейчас метровая картина Леже стоит в среднем 10 миллионов евро.

Директор Елисеевского гастронома Юрий СОКОЛОВ...

Вместо эпилога

Чтобы упомянуть всех советских подпольных магнатов, нужно писать книгу. Это и цеховик Шах Шаверман, устроивший швейную мастерскую… в психдиспансере, где был директором. И харьковский «дядя Боря», заваливший страну своей продукцией: от трусов и калош до фальшивых хрустальных люстр. И азербайджанский Теймур Ахмедов, расстрелянный по личному приказу Алиева. Среди них, конечно, встречались непорядочные дельцы - обманщики, стукачи, кидалы. Но много было и работящих смекалистых людей, которым просто не повезло родиться лет на 30 - 40 позднее.

...малютке дочке ни в чём не отказывал

«Золотой» Туманов

Поразительно, но в СССР официально существовало частное предпринимательство. После Великой Отечественной экономика страны лежала в руинах. Власти сквозь пальцы смотрели на возникновение класса мелких кустарей, которые шили одежду, производили разные бытовые мелочи. В конце 50-х в Союзе насчитывалось 150 тысяч артелей. Но плавать мелко хотели не все. Судьба легендарного Вадима Туманова тому подтверждение.

Моряк, юный боксер сборной Тихоокеанского флота попал в лагеря по «политической 58-й статье» - за любовь к Есенину. Отсидел восемь лет, несколько раз пытался бежать. Как остался жив, одному богу известно. Фильм «Фартовый» с Владимиром Епифанцевым в главной роли по книге Владимира Высоцкого и Леонида Манчинского «Черная свеча» - это про Туманова.

После освобождения организовал полтора десятка самых крупных в Союзе старательских артелей, прообразов будущих кооперативов, которые добыли стране 500 тонн золота. Его люди получали зарплаты больше, чем у членов Политбюро, - в среднем по две тысячи рублей!

Вот как писал о нем поэт Евгений Евтушенко:

«Наш легальный советский миллионер помахал швейцару сквозь стекло двери сиреневой четвертной. Когда возникла щель в двери, Туманов незамедлительно сунул в щель четвертную, и она исчезла, как в руке факира. Швейцар был небольшого роста, величавостью слегка похожий на Наполеона <…> Вдруг с лицом его что-то случилось: оно поползло одновременно в несколько разных сторон.

Туманов? Вадим Иванович?

Капитан Пономарев? Иван Арсентьевич?»

Оказалось, что колымская легенда повстречала своего бывшего надзирателя. Встреча, как ни странно, получилась сердечной.

НАКАПАЛО

* Суперзвезды уровня Раймонда Паулса или Юрия Антонова только на авторских зарабатывали в месяц порядка 12 - 15 тысяч рублей. А ведь еще они получали гонорары. Творец «Крыши дома своего» в начале 80-х носил наличные деньги не в кошельке, а в чемодане.

* Михаилу Шолохову «капали» легальные миллионы как от изданий в СССР, так и от переводов.

* Драматург Анатолий Барянов за публичное исполнение написанной им пьесы «На той стороне» в 1949 году получил 920 700 рублей процентных отчислений.

* Художник Леонид Владимирский, сделав знаменитые иллюстрации к сказке «Волшебник Изумрудного города», больше ничего не рисовал - хватило на всю жизнь!

* Великий шахматист Анатолий Карпов без смущения говорит: «Был ли я легальным советским миллионером? Да».

В СССР люди не придавали деньгам такого значения, как в настоящее время. На небольшую заработную плату можно было жить, ни в чем себе не отказывая. Особенно, если имелись знакомые, к примеру, в сфере торговли. Как говорил Райкин: «Ты приходишь ко мне, я через завсклада, через директора магазина, через товароведа, через заднее крыльцо достал дефицит!». Тем не менее, в стране развитого социализма были действительно богатые люди. Даже миллионеры.

Одного официального миллионера знала вся страна - это Сергей Михалков, - рассказывает известный кинорежиссер Александр Стефанович. - Мне посчастливилось с ним написать несколько сценариев. После войны кинорежиссерам и другим людям искусства урезали гонорары. Но литераторы (Михалков и, скажем, другой советский миллионер - «красный» граф Алексей Толстой) добились, чтобы на сценаристов это не распространялось. А потиражные в советское время были огромны.

Ходила даже байка, что у Михалкова столько денег, что у него в банке «открытый» счет - то есть он может брать любые суммы без ограничений. Как-то я спросил: правда ли? Михалков сказал - чушь. Но однажды, прогуливаясь с ним по Питеру, я в шутку спросил, указывая на четырехэтажный особняк в стиле модерн: «Сергей Владимирович, а вы можете его купить?» Он глянул на здание и с характерным заиканием серьезно ответил: «П-пожалуй, могу. Но не буду!»

Дефицит на столе в СССР был главным признаком достатка

Драгоценный малыш

Людям искусства, не раздражающим советскую власть, жилось действительно вольготно. Тем не менее накопить миллион удавалось не всем. К примеру, сам Стефанович получил шестизначный гонорар за фильм, снятый во Франции, уже на излете СССР, в период инфляции. Не удалось это сделать и популярнейшему сатирику Михаилу Задорнову.

В советское время у меня на счету было где-то 800 тысяч рублей, - признался он «Экспресс газете». - Но поскольку копить тогда не было никакого смысла, я все время снимал и тратил.

Как в воду смотрел Михаил Николаевич! К 1990-му на счетах граждан лежало 369 миллиардов еще далеко не деревянных рублей, которые безвозвратно «сгорели» после захвата власти ельциноидами.

Тот, кто в семидесятые имел 50 тысяч рублей, уже считался богатым человеком, - вспоминает те времена писатель Михаил Веллер. - Одной из немногочисленных категорий официальных советских миллионеров были поэты-песенники. Когда еще не диссидент Владимир Войнович сочинил стихи «Давайте-ка, ребята, закурим перед стартом», в котором, правда, мерзкие ханжи заменили «закурим» на «споемте», он обеспечил себе годы благоденствия. Ныне старый, забытый, нищенствующий поэт Алексей Ольгин, автор стихов к хиту Майи Кристалинской «Топ-топ, топает малыш», получал в месяц восемь - десять тысяч. На что он их мог потратить? Выбор небольшой. Купил «Волгу», имел трехкомнатную квартиру в центре, отдыхал в Пицунде, Гаграх, Сочи, давая фантастические чаевые, ходил в самой дорогой дубленке.

Владимир Семёнович со старателем ТУМАНОВЫМ

Грузинский толстосум

А еще имелись в СССР и миллионеры валютные!

Однажды Георгий Павлов, управделами Брежнева, приобрел для резиденции патрона заграничную мебель аж за миллион долларов. Но генсек рвение не оценил. «Что я вам, арабский шейх?!» - возмутился Леонид Ильич. И потребовал сделать заказ отечественным производителям, - поделился историей Стефанович. - Павлову объявили взыскание, но встал вопрос - что делать с мебелью, приобретенной за народную валюту? На одном из заседаний Политбюро слово взял Эдуард Шеварднадзе: «Есть у меня на примете человек. Скульптор, лауреат Ленинской премии, молодой парень Зураб Церетели. Его родственник, архитектор Посохин, строит по всему миру посольства СССР, а Церетели их оформляет. Он годами живет за границей, принимает частные заказы и вполне может решить нашу проблему».

Церетели вызвали в ЦК КПСС. «Зураб Константинович, - сказали ему, - есть партийное задание. Мы знаем, что у вас в Грузии имеется особняк, где планируете создать свой музей. Вы должны приобрести у нас для него обстановку. За миллион американских долларов!» Церетели улыбнулся: «Вообще-то я беспартийный. Но просьбу такой уважаемой организации, разумеется, выполню». Официально доллар тогда стоил 60 копеек. Но на черном рынке его продавали один к четырем. Кстати, Церетели на тот момент не исполнилось еще и 30.

Хозяин улицы Горького

Далекий 1976 год. Алла Пугачева, чьей песней «Арлекино» уже заслушивалась вся страна, возвращалась на поезде с гастролей из Одессы вместе с мужем Александром Стефановичем. В дверь аккуратно постучали.

Типичный одессит средних лет очень вежливо сказал, что не хочет навязываться, но, поскольку вагон-ресторан откроется лишь через два часа, он приглашает перекусить в соседнее купе, - вспоминает Стефанович. - Мы, захватив бутылку коньяка, отправились в гости. А там все до потолка завалено коробками! Вместо традиционной дорожной курицы, хозяин начал метать на стол дефицитные балыки, килограммовые банки икры и другие деликатесы. Оказалось, что мужчина - директор легендарного Привоза, а коробки ему «люди дали в дорогу». Под коньячок Алла поведала приятному собеседнику, что за концерт получает всего 8 рублей. Тот вытаращил глаза: «Откровенность за откровенность. Я зарабатываю в несколько миллионов раз больше».

Он ехал на 18-летие к сыну, которого устроил в МГИМО, «несмотря на нашу национальность». В подарок вез килограммовую золотую медаль, на которой сияла надпись «Моня, 18 лет».

И это был не единственный миллионер из сферы торговли, постучавший в нашу дверь. Однажды в отсутствие Аллы раздался звонок в квартире на Горького, 37. На пороге стоял солидный мужчина с коробкой. Чужих в подъезд не пускали, соседями у нас были знаменитая балерина Семеняка, внизу жил режиссер Марк Захаров.

Незнакомец - сразу видно, человек приличный. Он отрекомендовался большим поклонником Пугачевой и принес подарок - эффектную напольную лампу в виде шара. Я поинтересовался, как его зовут. «Соколов», - просто ответил он. «А чем вы занимаетесь?» - спрашиваю. Гость посмотрел на меня, как на ненормального: «Я хозяин улицы Горького». Это был легендарный директор Елисеевского гастронома, фронтовик, которого впоследствии расстреляли.

Добавим от себя: даже палач, исполнявший приговор, искренне сожалел о смерти этого человека. Хотя государство и обвинило его в нанесении ущерба в три миллиона рублей.

Продав картины в квартире Ильи ЭРЕНБУРГА, можно было построить ещё одну Тверскую улицу, на которой он жил.

Купить начальника КГБ

Есть у Веллера книга «Легенды Невского проспекта». В ней выведен ленинградский еврей Фима Бляйшиц, родоначальник советской фарцовки:

«Горничные и швейцары в отелях, проститутки, таксисты и гиды, милиционеры - все составляли основание Фиминой пирамиды. Шмотки, обменянные у интуристов, сдавались в комиссионки, и деньги лились рекой. Однако Фима дальновидно вкладывал большую часть в бизнес и в приступе гордыни подумывал взять на содержание самого начальника ленинградского отдела КГБ».

По словам Веллера, легендарный Фима - реальный человек, которого расстреляли году в 70-м. И в основе своей книга правдива. Но Михаил Иосифович подчеркивает, что Бляйшиц - исключение:

Обычно на фарце так не поднимались. В Ленинграде подпольных миллионеров не было. Они проживали на Кавказе или в Средней Азии. Азия - приписки и торговля. На Кавказе - цеховики. И это уже реальные сверхбогачи, которые, допустим, могли позволить себе белый «мерседес». Это все равно что сейчас купить марсоход.

В славянских республиках подпольные коммерсанты вынуждены были вести себя скромнее. Ездили максимум на «Волгах». Но куда-то же надо вкладывать несметные заработки! Доходило до курьезов. В конце 60-х арестовали симферопольского владельца подпольной швейной фабрики, которого все звали дядя Ноля или Цеховик. В числе прочего, у него изъяли… переднюю дверь автомобиля, сделанную из золота. Она никогда не открывалась, якобы из-за поломки.

Король московских валютчиков Ян Рокотов хоть и обедал каждый день в ресторане «Арагви», но жил в коммуналке с тетушкой, ходил в одном и том же потертом костюме, в котором и предстал на суде. У него изъяли ценностей на $1,5 миллиона.

Автор иллюстраций «Волшебника...» обеспечил себя на всю жизнь

Шедевр в сортире Эренбурга

Люди утонченные вкладывали в картины и антиквариат. Как, например, директор автосервиса на Варшавском шоссе, который демонстрировал Стефановичу свою уникальную коллекцию.

Но самую потрясающую частную галерею картин, которой позавидовал бы «Эрмитаж», я видел не у цеховика, спекулянта или торговца, а в квартире легендарного писателя Ильи Эренбурга, жившего напротив Моссовета, - признается кинорежиссер. - Все стены были завешаны подлинниками Шагала, Модильяни, Хаима Сатина, Пикассо, Кандинского - это были его друзья. У него даже туалет был как музей. Над унитазом и на двери висели работы художника Фернана Леже. Не досталось ему места, бедняге, среди художников первого ряда… Сейчас метровая картина Леже стоит в среднем 10 миллионов евро.

Директор Елисеевского гастронома Юрий СОКОЛОВ...

Вместо эпилога

Чтобы упомянуть всех советских подпольных магнатов, нужно писать книгу. Это и цеховик Шах Шаверман, устроивший швейную мастерскую… в психдиспансере, где был директором. И харьковский «дядя Боря», заваливший страну своей продукцией: от трусов и калош до фальшивых хрустальных люстр. И азербайджанский Теймур Ахмедов, расстрелянный по личному приказу Алиева. Среди них, конечно, встречались непорядочные дельцы - обманщики, стукачи, кидалы. Но много было и работящих смекалистых людей, которым просто не повезло родиться лет на 30 - 40 позднее.

...малютке дочке ни в чём не отказывал

«Золотой» Туманов

Поразительно, но в СССР официально существовало частное предпринимательство. После Великой Отечественной экономика страны лежала в руинах. Власти сквозь пальцы смотрели на возникновение класса мелких кустарей, которые шили одежду, производили разные бытовые мелочи. В конце 50-х в Союзе насчитывалось 150 тысяч артелей. Но плавать мелко хотели не все. Судьба легендарного Вадима Туманова тому подтверждение.

Моряк, юный боксер сборной Тихоокеанского флота попал в лагеря по «политической 58-й статье» - за любовь к Есенину. Отсидел восемь лет, несколько раз пытался бежать. Как остался жив, одному богу известно. Фильм «Фартовый» с Владимиром Епифанцевым в главной роли по книге Владимира Высоцкого и Леонида Манчинского «Черная свеча» - это про Туманова.

После освобождения организовал полтора десятка самых крупных в Союзе старательских артелей, прообразов будущих кооперативов, которые добыли стране 500 тонн золота. Его люди получали зарплаты больше, чем у членов Политбюро, - в среднем по две тысячи рублей!

Вот как писал о нем поэт Евгений Евтушенко:

«Наш легальный советский миллионер помахал швейцару сквозь стекло двери сиреневой четвертной. Когда возникла щель в двери, Туманов незамедлительно сунул в щель четвертную, и она исчезла, как в руке факира. Швейцар был небольшого роста, величавостью слегка похожий на Наполеона <…> Вдруг с лицом его что-то случилось: оно поползло одновременно в несколько разных сторон.

Туманов? Вадим Иванович?

Капитан Пономарев? Иван Арсентьевич?»

Оказалось, что колымская легенда повстречала своего бывшего надзирателя. Встреча, как ни странно, получилась сердечной.

НАКАПАЛО

* Суперзвезды уровня Раймонда Паулса или Юрия Антонова только на авторских зарабатывали в месяц порядка 12 - 15 тысяч рублей. А ведь еще они получали гонорары. Творец «Крыши дома своего» в начале 80-х носил наличные деньги не в кошельке, а в чемодане.

* Михаилу Шолохову «капали» легальные миллионы как от изданий в СССР, так и от переводов.

* Драматург Анатолий Барянов за публичное исполнение написанной им пьесы «На той стороне» в 1949 году получил 920 700 рублей процентных отчислений.

* Художник Леонид Владимирский, сделав знаменитые иллюстрации к сказке «Волшебник Изумрудного города», больше ничего не рисовал - хватило на всю жизнь!

* Великий шахматист Анатолий Карпов без смущения говорит: «Был ли я легальным советским миллионером? Да».

И все же возникает вопрос: а могли ли в условиях социализма артели, созданные энтузиастами с высокой мотивацией, пересилить государственное влияние в экономике? То есть, не привести советскую систему к полному капитализму, но все же вывести ситуацию за рамки командно-административного управления и госплана?

Мешало этому сразу несколько факторов. Во-первых, артели были не так уж широко распространены. Они занимали всего 6% рынка — это, в основном, легкая промышленность и производство так называемых предметов роскоши, не первоочередных в хозяйстве. Остальные 94% – это как раз сырье, инструменты и орудия производства. Так как вся государственная экономика курировалась через систему Госплана, которая и диктовала ценовую и потребительскую конъюнктуру, макроэкономические интересы — страны и общества – всегда ставились выше частников.

Во-вторых, артели могли производить товар в очень ограниченных масштабах, но чтобы их владельцам выйти на сверхприбыли — что на современный лад, называется обогащением, им бы пришлось брать кредиты в банках и иметь доступ к дешевым деньгам или сырью. Но все банки тоже принадлежали государству. А в таких условиях – как может фирма со ста сотрудниками соревноваться с заводом, где пятнадцать тысяч рабочих, научно-исследовательские институты и отраслевые объединения?

По воспоминаниям современников, артельщики зарабатывали больше, чем обычные работники, но ненамного. Достигалось расслоение скорее потому, что артели организовывались профессионалами с уникальным подходом и собственным видением. При этом, учитывалась политическая благонадежность человека, то есть важно было, чтобы компанию составляли идейные коммунисты. Такие люди были мало замотивированы в заработке, а в условиях, когда полученная прибыль тратилась на расширение бизнеса, их дальнейший рост в обществе происходит за счет уже официальной, государственной лестнице. То есть, энтузиасты и частники со временем могли стать руководителями народных предприятий и членами партийного управленческого ядра. Денег особо не заработаешь, но то был реальный карьерный и общественный рост по эпохе.

СССР погубило отсутствие экономических свобод?

Приход к власти Хрущева запомнился в нашей официальной истории, как оттепель и политическая весна. Но именно Никита Сергеевич закрыл все артели в стране. Их собственность предписывалось передать государство.

Согласно закону 1961 года все, «кто не работал на предприятиях», карались по всей строгости советского уголовного кодекса. Артели и их собственность должны были быть переданы государству.

Что интересно, пережиток рыночной экономики в СССР погубил отнюдь не тиран и диктатор Сталин, а реформатор и поклонник идеи засадки посевных площадей кукурузой Никита Хрущев. Советские поздние экономисты всегда провозглашали тезис о господстве социалистической плановой системы над частническими методами капитализма. Новым же проектам — вроде экономических реформ Косыгина уже в брежневскую эпоху «развитого социализма» – реализоваться тоже практически не позволили.

И именно тогда государственная машина начала стагнировать, утратив мобильность и сосредоточившись лишь на выполнении бумажных показателей. Труженики же, не имея возможности самостоятельно проявить старание, стали воровать. А предприимчивые люди? Если в 40-е они занимались созданием новых телевизоров, радио и снарядов, то в период «застоя» переквалифицировались в «фарцовщиков», торгуя за «железным занавесом» джинсами и прочими чисто западными товарами – тем самым, приближая грядущий экономический кризис перестроечного времени.

Коллектив модисток артели, занимающейся пошивом и разработкой одежды. Это уже артель 60-х годов, следовательно, как можно догадаться, полностью принадлежала государству.

В-четвертых, могли ли создатели артелей мотивировать себя премиями, используя их в обогащение? Как вероятно, да, не стоит забывать о нескольких очевидных вещах. Частный бизнес контролировался и законодательством, и местными органами, то есть партийными ячейками. По понятиям режима, создавать их могли лишь убежденные последователи идей марксизма, что сильно и отличало артели от кооперативов НЭПа. Премиальные были, скорее, приятным дополнением.

В-пятых, наконец, артель не могла без ведома власти сменить сферу деятельности на более прибыльную, а практически все решения, что относятся сегодня к стратегическим в понятиях экономики, согласовывались с чиновниками. Получалось, что внутреннюю экономическую свободу компании имели, но принятие новых решений необходимо было согласовывать и вести по идеологической линии.

Но, вероятно, никто и не хотел видеть в артелях «новый русский капитализм» — даже сами артельщики. Они, по сути, выполняли в обществе две другие важные функции. Первая — занять делом «критиков», тех, кто был не согласен с советской «уравниловкой». Социалистическая концепция отрицала частную экономику, но не запрещала личную инициативу. И если человек производил что-то для того, чтобы проявить себя — это было прекрасно! Неслучайно, что этим людям открывали путь по партийной и служебной лестницам, давали награды. К тому же, это отвечало духу рабочего самоуправления. Хуже было бы наоборот. Вторая — не допустить господствующей роли государства в экономике за счет тотальной монополизации всех ресурсов.

О них не было статей в Forbes - для них были статьи Уголовного кодекса.

Андрей Дубровский

Созданная Сталиным в 1930-е годы командно-плановая централизованная экономика была крайне неэффективна, о чем свидетельствует хронический дефицит, сопровождавший до самой его кончины. Вопреки официальным заявлениям о перевыполненных планах, из закрытых докладов партии и правительству ясно, что план ни одной из пятилеток не был не то что перевыполнен, но даже просто выполнен. В условиях дефицита с 1930-х годов расцветал черный рынок, удовлетворявший половину потребностей граждан.

Черная икра и водка, изъятые у советских подпольных предпринимателей

А раз был черный рынок, значит, были и его герои - подпольные миллионеры. И если серьезная борьба на уничтожение черного рынка могла привести к вымиранию большей части населения (и власти это понимали), то миллионеры время от времени попадались под репрессивный каток советской власти.

Николай Павленко

Время деятельности: Великая Отечественная война - начало 1950-х

Этот предприимчивый сын раскулаченного крестьянина сумел во время войны создать не просто какую-нибудь небольшую артель, а настоящую частную строительную корпорацию с численностью в несколько сотен сотрудников, работавшую на всей европейской части СССР.

С началом Великой Отечественной войны Павленко был призван в действующую армию и отступал вместе с войсками вглубь страны, пока не дошел до Вязьмы. После этого он дезертировал, выписал себе поддельные документы и организовал в Калинине (Тверь) первое предприятие - «Участок военно-строительных работ № 5 Калининского фронта» (УВСР-5). За взятку в типографии Павленко отпечатал необходимые документы - накладные, договоры и т.п., подобрал на фронтовых дорогах с десяток брошенных грузовиков и бульдозеров и, пользуясь неразберихой военного времени, встроил УВСР-5 в систему военно-строительных частей Калининского фронта.

«Частное» подразделение Николая Павленко, поставленное на довольствие и снабжаемое пополнением, вместе с фронтом дошло до Берлина, ремонтируя дороги и мосты, строя аэродромы и госпитали, иногда даже вступало в бой с прорвавшимися в тыл немцами. «Командир» и его «подчиненные» получали звания, награждались медалями и орденами.

К концу войны бюджет мифического УВСР-5 достигал 3 миллионов рублей, а сам Павленко ездил на немецких автомобилях представительского класса «Хорьх» и «Адлер». Получив за взятку железнодорожный эшелон из тридцати вагонов, Павленко вывез из Германии реквизированное у местного населения продовольствие, а также трофейные грузовики, тракторы, автомобили и другую технику. Все это распродали в Калинине на черном рынке. После этого Павленко демобилизовал большую часть своего «подразделения», насчитывавшего к тому времени около 300 человек, при этом каждый из офицеров получил от 15 до 25 тысяч рублей, а рядовые - от 7 до 12 тысяч. Себе «командир» оставил около 90 тысяч рублей.

Дальше Павленко организовал в Калинине строительную артель «Пландорстрой». Вскоре переехал во Львов, далее - в Кишинев, где контроль был не таким жестким, как в центральных регионах страны. Там он организовал 1-е Управление военного строительства (УВС-1), вскоре превратившееся в одну из крупнейших в регионе строительных организаций. У предприятия была своя вооруженная охрана, личный состав поступал из местных военкоматов. Подряды УВС-1 получало от промышленных предприятий и организаций Молдавии, Украины, Белоруссии, западных областей РСФСР и Прибалтики.

Платил Павленко наличными, в три-четыре раза больше, чем на госпредприятиях, и строил на совесть, в чем позже признавались даже следователи, которые вели «дело Павленко». У заказчиков претензий к работе УВС-1 тоже не возникало.

С 1948 по 1952 год УВС-1 по подложным документам заключило 64 договора на сумму 38 717 600 рублей. По фиктивным счетам в отделениях Госбанка Павленко получил более 25 миллионов рублей. Бизнес, надежно прикрытый взятками, работал без сбоев.

Подвела случайность. Одному из сотрудников УВС-1 недоплатили за облигации госзайма, и он написал заявление в местную прокуратуру. Началась проверка, в ходе которой выяснилось, что УВС-1 нигде официально не числится.

14 ноября 1952 года в результате широкомасштабной операции, тщательно спланированной органами госбезопасности пяти союзных республик, строительная «империя» Николая Павленко была ликвидирована. Арестовали почти 400 человек. В квартире Павленко, который к тому времени уже был в звании полковника, обнаружили на общую сумму 34 миллиона рублей. Приговор предсказуемый: в апреле 1955 года Павленко расстреляли. Еще 16 подсудимых получили сроки от 5 до 20 лет.

Борис Ройфман

Время деятельности: 1940-е - начало 1960-х

Этот подпольный бизнесмен создавал цеха при различных государственных предприятиях и организациях с 1947 года. В 1957 году Ройфман запустил производство неучтенной продукции в трикотажном цехе общества глухонемых в Калинине.

Сколотив капитал, Ройфман стал штурмовать столицу: купил за 2000 рублей должность заведующего мастерскими психоневрологического диспансера в Краснопресненском районе Москвы и добился разрешения (тоже за взятки) создать при психдиспансере трикотажный цех. В доле были все, от главврача до рядовых сотрудников. При диспансере Ройфман оборудовал подпольный цех, закупил для него несколько десятков трикотажных машин на разных госпредприятиях и сырье - шерсть. Продукция сбывалась через «прикормленных» торговцев на рынках и вокзалах.

К 1961 году, когда в стране объявили денежную реформу, Ройфман был миллионером. Обменять миллионы старых рублей на новые было затруднительно, но проблема была решена уже не раз испытанным способом - за взятку сотрудникам нескольких сберкасс, в которых производился обмен. Подпольный цех раскрыли случайно: партнер Ройфмана Шакерман поссорился со своими родственниками, а те донесли в прокуратуру - мол, живет не по средствам. Бдительные органы провели проверку, вскрыли деятельность подпольного цеха, вышли на Ройфмана. Во время обысков в нескольких тайниках нашли десятки килограммов золота. По решению суда Ройфмана и Шакермана расстреляли.

Ян Рокотов

Время деятельности: конец 1950-х - начало 1960-х

После VI Всемирного фестиваля молодежи и студентов, проходившего в 1957 году в Москве, ударными темпами начинает развиваться фарцовка.

Идя навстречу пожеланиям трудящихся, насмотревшихся на иностранцев и возжелавших одеваться стильно и оригинально, предприимчивые молодые люди быстро наладили нелегальную торговлю с интуристами. Со временем среди фарцовщиков появились свои «короли». Наиболее заметной фигурой в этой сфере - не только по положению, но и по трагичности своей судьбы - является Ян Рокотов. Именно он первый создал хорошо организованную и выстроенную систему - со своей иерархией и законами, со сложной схемой посредников для скупки валюты и товаров у иностранцев.

Начав создавать свою империю в 1957 году, уже к 1959-му Рокотов превратился в подпольного миллионера. Чтобы проще было заниматься бизнесом, он стал милицейским осведомителем и время от времени сдавал некоторых из своих коллег и даже собственных «сотрудников», находившихся на низших ступенях фарцовой иерархии.

Неизвестно, как долго бы все это продолжалось, если бы не вмешалась большая политика. Во время поездки Хрущева в Западный Берлин в ответ на слова советского лидера «Берлин превратился в грязное болото спекуляции» из зала кто-то крикнул: «Такой черной биржи, как ваша московская, нигде в мире нет!» Получив публичную оплеуху, Хрущев пришел в ярость и приказал на корню извести фарцовку. Развернулась кампания по борьбе с фарцовщиками и валютчиками. Нужен был показательный процесс. В мае 1961 года Рокотова арестовали, чуть позже взяли двух ближайших соратников - Файбишенко и Яковлева. При обыске у Рокотова изъяли около 1,5 миллиона долларов в разной валюте и золоте. Общий оборот подпольной «империи» Рокотова составил 20 миллионов рублей.

По советским законам, максимальное наказание для Рокотова, Файбишенко и Яковлева было 8 лет. Но Хрущева это не устраивало. Дело пересмотрели, суд назначил новое наказание в соответствии со специально принятым законом: 15 лет лишения свободы. Однако Хрущев жаждал крови и, вмешавшись в судебный процесс, прямо приказал вынести смертный приговор - это уже было вопиющим нарушением юридических норм. Ради дела Рокотова, Файбишенко и Яковлева в Уголовный кодекс внесли изменения, в соответствии с которыми установили смертную казнь за валютную контрабанду. Несмотря на то что закон обратной силы не имеет, дело пересмотрели и его фигурантов приговорили к смертной казни. 16 июля 1961 года приговор привели в исполнение.

Зигфрид Газенфранц и Исаак Зингер

Время деятельности: 1950-е - начало 1960-х

Еще одни трикотажники-частники, в меру своих сил латавшие дыры советского дефицита, работали в городе Фрунзе, столице советской Киргизии. Газенфранц и Зингер выкупили устаревшее оборудование у трех пошивочных артелей, оборудовали в заброшенных военных ангарах ткацкую фабрику и наняли на работу портных из местных еврейских общин.

Через короткое время они стали обладателями миллионных капиталов со всеми атрибутами роскошной жизни: купленный в одном из московских дипломатических представительств, хоть и подержанный, но «Роллс-Ройс», огромный дом с прислугой.

Этими непомерными тратами цеховики себя и выдали. В январе 1962 года по «трикотажному делу» КГБ арестовал 150 человек. По свидетельству задержанных, показания из них выбивались кулаками. Газенфранц и Зингер обвинялись в хищениях социалистической собственности. На это Зигфрид Газенфранц резонно отвечал: «Мы государству ущерб не нанесли. Сколько было у государства, столько и осталось. Мы выворачивались на собственные деньги, выпускали неучтенную продукцию. Нас судить за хищения никак нельзя».21 обвиняемого, в том числе и Газенфранца с Зингером, приговорили к расстрелу, применив закон задним числом: аресты произошли еще до принятия поправок, вводящих смертную казнь за экономические преступления.

Артем Тарасов

Время деятельности: перестройка

Тарасов известен как первый легальный советский миллионер. Но этого статуса ему пришлось добиваться с боями.

Началось все в 1987 году, когда он открыл первое в Москве брачное агентство и за пять дней заработал 100 тысяч рублей, при том что средняя зарплата в СССР тогда составляла 120 рублей. Поднялся скандал, Тарасова объявили спекулянтом и на шестой день кооператив закрыли.

Предприниматель не унывал и открыл новый бизнес: кооператив «Техника» - мастерскую по ремонту импортной аппаратуры. Достать импортные детали было почти невозможно, но умельцы в фирме Тарасова умудрялись ставить на иностранную технику советские детали. Когда это вскрылось, Тарасова обвинили в воровстве зарубежных деталей. Но, поскольку от клиентов не было ни одной жалобы (техника, хоть и с отечественными деталями, но работала), следователям не за что было зацепиться, дело развалилось.Бизнес Тарасова расширялся, фирма перешла на закупку компьютеров и программного обеспечения для госструктур, даже для КГБ.

Поскольку расчет в те годы был только наличными, к началу 1989 года на счету фирмы оказалось более 100 миллионов долларов. Тарасов стал самым богатым человеком в СССР. В том же году вышел закон, согласно которому в кассе фирмы должно быть не более 100 рублей. Тогда Тарасов просто поделил весь зарплатный фонд среди своих сотрудников - всего у него работало 1800 человек. Когда один из сотрудников-коммунистов сделал обязательный партвзнос - 3% от своей зарплаты в 3 млн рублей, в партячейке обомлели.

Информация молниеносно дошла до самого верха. Пришла представительная комиссия, составленная аж из восьми различных организаций: КГБ, ГРУ, ОБХСС, Минфин, КРУ Минфина, финансовые территориальные отделения. Сняли кассу, в ней оказалось 959 837 рублей 48 копеек. Комиссия проверила документы: все оказалось законно. Но тут вмешался Горбачев, сказавший: «Мы не позволим превращать в капитализм. Мы этих толстосумов должны призвать к ответственности». Комиссии пришлось разорвать первоначальный протокол, фирму закрыли.

Тарасову грозила расстрельная 93-я статья УК СССР «Хищение государственной собственности в особо крупных размерах». Миллионер решился на нетривиальный шаг: он пришел на телевидение, в популярную программу «Взгляд», и рассказал свою историю на всю страну. А в конце объявил: если докажут, что он спекулянт, он готов к расстрелу хоть на Красной площади. В последующие дни материалы с ним сделали многие советские и иностранные СМИ, и расстреливать медийную персону стало как-то неудобно. Вскоре Тарасова избрали народным депутатом РСФСР, так что и преследовать его оказалось невозможным. Артем Тарасов до сих пор является одним из самых богатых людей в мире.

Михаил Козырев

Подпольные миллионеры: вся правда о частном бизнесе в СССР

Раньше близко сталкиваться с такими людьми мне не приходилось. Выйдя из подземного перехода на Пушкинской площади, я увидел кучку странноватых персонажей с самодельными плакатами «Вывести войска из Чечни!», «Пусть сдохнут все имперские мечты!», «Не делайте Ингушетию второй Чечней!» и тому подобными.

Напротив этих довольно бедно одетых людей стояло несколько мужчин в добротных костюмах и куртках. Один из них добросовестно снимал на видеокамеру все происходящее. «Это что, фээсбэшники, что ли?» – удивился я. Один из тех, с кем я должен был встретиться, находился как раз в той кучке, которую снимал на видео человек в штатском. Это не то чтобы меня сильно пугало, но вносило в сюжет некую интригу.

В это время я работал в российском издании журнала Forbes. Мы готовили очередной номер с рейтингом богатейших предпринимателей. Для него было решено подготовить исторический материал о людях, которые промышляли бизнесом в Советском Союзе – спекулянтах, цеховиках (хозяевах подпольных производств) и прочих воротилах. Статью было поручено готовить мне.

Идея казалась выигрышной – о том, что в СССР существовал подпольный бизнес, многие слышали. И уж точно все помнят товарища Саахова из «Кавказской пленницы» и зловещего «шефа» из «Бриллиантовой руки». Задумка состояла в том, чтобы найти реальных прототипов этих персонажей, пообщаться с ними. Написать об их бизнесе, судьбах, образе жизни. В общем, все это выглядело заманчиво – как раз в стиле Forbes, в меру гламурно и чуть провокативно.

Приступив к изучению вопроса, я вскоре выяснил, что нужный мне человек – Виктор Сокирко. Нет, он не шил в подвале джинсы и не занимался спекуляциями. Свой срок на излете советской власти он получил по совсем другой статье – за критику существовавших в то время порядков и самиздатовские публикации. Затем, во времена перестройки, Сокирко, как и другие диссиденты, активно участвовал в общественно-политической жизни. В 1989 году он создал «Общество защиты осужденных хозяйственников и экономических свобод» – общественную организацию, которая должна была заняться пересмотром дел осужденных по экономическим статьям.

И вот теперь выясняется, что Сокирко вовсе даже не бывший диссидент. Забегая вперед, скажу, что спустя несколько месяцев после нашей встречи Виктор

Владимирович был арестован на той самой Пушкинской площади. Мол, он нарушил правила проведения общественного мероприятия – заявил одно количество участников, а пришло гораздо больше (что неудивительно – пикет был проведен в знак протеста против только что произошедшего в Грозном убийства известной правозащитницы Натальи Эстемировой). 70-летнего Виктора Сокирко скрутили омоновцы и затолкали в милицейский автобус. Выпустили только через несколько дней.

Ну а тогда я подошел к какому-то давно не бритому мужику, держащему в руках картонку с чем-то вроде «Путина в отставку!», и спросил, есть ли тут Виктор Сокирко. Мне указали на пожилого мужчину. Я подошел, представился. Мы поговорили. Виктор Владимирович предложил подъехать к нему домой. Посмотреть архивные материалы. Через пару дней я уже был в его забитой стопками бумаг и книг трехкомнатной квартире в Марьино. Там, разбирая старые архивы «Общества защиты осужденных хозяйственников», мне действительно удалось найти нужное. И про «судьбы», и про «бизнес». Затем я нашел еще пару источников. Поговорил с несколькими цеховиками. Моя коллега Аня Соколова, с которой мы вместе работали над текстом, взяла интервью у отставных обэхаэсэсников. И мы написали бодрую статью.

Однако у меня по итогам всей этой истории осталось ощущение недосказанности. Копаясь в материалах уголовных дел тридцати-сорокалетней давности, я часто ловил себя на мысли о том, что все эти истории не утратили актуальности и сегодня. Это с одной стороны. А с другой – ну а что мы знаем о стране, в которой жили мы сами или наши родители всего лишь несколько десятилетий назад? Про «героев» и «антигероев» той эпохи? Про ту, настоящую реальность, которая прячется под лакированными производственными телероманами и трескучей пропагандой советских газет? Которая скрывается за фасадом общества, где на первый взгляд всем управляет и все принадлежит Государству с большой буквы?

Это стоит большего, чем развлекательная заметка в полуглянцевом журнале. В этом стоит разобраться. Для начала просто самому.

Вернемся на 40 лет назад. Промышленность, сельское хозяйство, торговля – все в руках государства. Управляют советскими заводами и фабриками директора, назначенные отраслевыми главками. Цены на товары определяет Госплан. Он же своими директивами назначает маршруты товарных потоков – на какое предприятие сколько и чего поставить. Госплан – это десятки тысяч сметчиков, плановиков, экономистов. Кажется, они знают все. Но на самом деле информация, которую перемалывает эта машина, и настоящее положение дел на предприятиях и в отраслях – две разные реальности. Итог: производственные цепочки в промышленности едва способны функционировать из-за неритмичности поставок от смежников. На прилавках магазинов – пустота. Сельское хозяйство, куда закачивают и закачивают государственные деньги, страдает от дефицита самых необходимых материалов, той же доски.

Если учесть, что едва ли не половина советской официальной экономики работала на оборонку, то получается, что частники обеспечивали каждый пятый рубль советского «мирного» ВВП.

И тогда появляются «толкачи», «цеховики», «спекулянты» – люди, которыми движет предприимчивость, инициатива. Они обеспечивают неповоротливый, разбалансированный механизм советской экономики «смазкой», которая позволяет ему хоть как-то функционировать. Толкачи, а не Госплан, организуют поставку в нужное время нужного количества комплектующих от смежников. Цеховики из бракованного сырья, а то и просто похищенных на советском производстве материалов, изготовляют востребованные населением товары – обувь, одежду и прочий ширпотреб. Спекулянты, снижая остроту проблем снабжения, обеспечивают поставки дефицита.

Кто эти люди, деятельность которых придавала советской экономической системе хотя бы минимальную степень гибкости? Наверное, их можно назвать предпринимателями. Они рисковали, они придумывали схемы, они зарабатывали деньги. Их деятельность формировала целый сектор советской экономики, так называемую теневую экономику. По оценкам – до 10 % официальной. А если учесть, что едва ли не половина советской официальной экономики работала на оборонку, то получается, что частники обеспечивали каждый пятый рубль советского «мирного» ВВП.

Сколько их было? Несмотря на официальный запрет предпринимательства, частным образом зарабатывали себе на жизнь едва ли не все советские граждане. Выращивали картошку на своих приусадебных участках. Разводили и сдавали государству кроликов. Шабашили на стройках. Шили сумки. Но настоящих предпринимателей, тех, кто зарабатывал деньги, а не занимался самообеспечением, было, конечно, меньше. Наверное, в лучшем случае несколько миллионов человек на весь Союз.

Самое поразительное, что они были. Несмотря на репрессии со стороны государства. Несмотря на культивируемые в обществе нетерпимость и снисходительно-презрительное отношение. Эти люди были. Иначе откуда в архивах «Общества защиты осужденных хозяйственников» взялась бы написанная в колонии рукопись Марка Шермана, советского «трейдера», как он себя называл?

Вот лишь один из ярких эпизодов из рукописи Шермана. Шестидесятые годы прошлого века. Пересыльная тюрьма в Усть-Лабинске. Свежеприбывшая с этапа партия зэков. В коридоре их растягивают в линейку: «Раздеться! Догола! Сидора перед собой!». Тюрьма старая. Коридор – в женской части. Бабы смотрят в щели из камер и визжат от счастья… Надзиратели потрошат мешки. Фотографии, у кого есть, с детьми, матерями, женами, сестрами, близкими – рвут и тут же на пол бросают. Дернувшихся собрать клочки – бьют.

«Шаг назад!» Шагнули назад. «Присесть! Встать! Сесть! Встать! Наклонись!» Смотрят в «очко», – или «гнус» по тюремной науке. Затем заходят спереди. «Откатить!» Смотрят, не надето ли что на член. «Собрали мешки! Быстро, быстро! В камерах оденетесь!» Заключенного Марка Шермана вместе с остальными впихнули в камеру. Внутри – человек пятнадцать. Сплошные шконки в два яруса, в форме буквы «П». Новоприбывшие разместились. Улеглись. Народ умаялся, заснули. Однако ночью Шерман проснулся – снизу слышалась какая-то возня.