Жанры новиковской журнальной сатиры (сатирический портрет, известие, документальные жанры и проч.)

Периодические издания выходили в России еще с петровского времени, но сатирические журналы как одно из проявлений дальнейшего роста общественного самосознания появились в конце 60-х годов XVIII в. Первый из них - «Всякую всячину» - с января 1769 г. начал издавать под непосредственным руководством Екатерины II ее кабинет-секретарь Г. В. Козицкий. Журнал имел четко выраженную правительственную ориентацию, хотя имена издателя и даже сотрудников в нем указаны не были. «Всякая всячина» обратилась к писателям с призывом поддержать ее начинание, называя себя «прабабушкой» будущих «внучат» и тем самым разрешая выпуск других сатирических журналов. Однако в этой прозрачной аллегории содержался намек на руководящую роль «Всякой всячины» среди других сатирических изданий. Призыв императрицы был услышан. В том же 1769 г. М. Д. Чулков выпустил журнал «И то и сё», В. Г. Рубан - «Ни то, ни сё», В. Тузов - «Поденщину», Л. Сичкарев - «Смесь», Ф. А. Эмин - «Адскую почту». В мае 1769 г. начинает выходить журнал «Трутень», который не только не поддержал курс, предложенный «Всякой всячиной», но вступил с ней в прямую полемику. Издателем «Трутня» был Николай Иванович Новиков (1744 -1818) - яркий публицист и просветитель XVIII в.Эпиграфом к своему журналу «Трутень» Новиков взял стих из притчи Сумарокова «Жуки и Пчелы»: «Они работают, а вы их труд ядите».В названии журнала было заключено два значения. Первое, рассчитанное на цензуру, служило своего рода прикрытием для второго. В предисловии, помещенном на первом листе журнала, издатель признавался в своей неизлечимой лености, которая якобы и была причиной «сему изданию». Поэтому-то, признавался журналист, «я и вознамерился издавать в сем году еженедельное сочинение под заглавием «Трутня», что согласно с моим пороком и намерением, ибо сам я, кроме сего предисловия, писать буду очень мало, а буду издавать все присылаемые ко мне письма, сочинения и переводы...».Главный же смысл названия журнала был связан с основным объектом сатиры Новикова - с дворянами-крепостниками, социальными трутнями, живущими за счет крепостных крестьян. Социальная позиция «Трутня» раздражала издателей «Всякой всячины» и вызвала на страницах журнала острые споры.

Полемика между «Всякой всячиной» и «Трутнем» велась по двум тесно связанным между собой вопросам. В первом из них речь шла о предмете сатиры. Журнал Новикова утверждал, что сатира должна метить непосредственно в носителей зла. «Критика на лицо, - утверждал Новиков, - больше подействует, нежели как бы она писана на общий порок... Критика на лицо... производит в порочном раскаяние; он тогда увидит свой порок и, думая, что о том все уже известны, непременно будет терзаем стыдом и начнет исправляться».

«Всякая всячина», напротив, взяла за правило осуждать только пороки, а не их конкретных представителей. А. Н. Афанасьев справедливо указывал, что стремление Екатерины II обойти конкретных виновников, «чувствующих на своем рыльце пушок», приводило к тому, что сатира превращалась в «пустословие об отвлеченных идеях добра и зла, без малейшего применения к действительности».

Второй вопрос касался характера сатиры, т. е. той позиции, которую займет сатирик по отношению к носителям зла. Особую остроту придавало этому спору то обстоятельство, что объектом сатиры фактически были дворяне и весь бюрократический аппарат. Что касается крестьян, то они по своему зависимому и бесправному положению могли быть лишь объектом сочувствия и сострадания. Поэтому вопрос о характере сатиры подразумевал степень критического отношения к дворянству и бюрократии.

Екатерина II не собиралась подвергать помещиков и чиновников суровому осуждению. В своем издании она ориентировалась на весьма умеренный нравоописательный журнал английского писателя Аддисона «Зритель» (1711-1712). Резкие выпады «Трутня» против помещиков-крепостников и чиновников явно пришлись ей не по вкусу, и она решила преподать ему соответствующий урок.

В журнале «Всякая всячина» было помещено письмо некоегоАфиногенаПерочинова. Аттестуя себя как доброго и снисходительного человека, этот вымышленный корреспондент заканчивал письмо перечнем основных правил, которыми должен руководствоваться писатель-сатирик: «1) Никогда не называть слабости пороком. 2) Хранить во всех случаях человеколюбие. 3) Не думать, чтоб людей совершенных найти можно было, и для того 4) Просить бога, чтоб нам дал дух кротости и снисхождения». Легко заметить, что в письме АфиногенаПерочинова содержалось иное, чем в «Трутне», понимание сатиры и ее задач. Слово «порок» заменялось снисходительным словом «слабость». Вместо четко очерченных персонажей новиковской сатиры - дворяне, «подьячие» - в письме АфиногенаПерочинова фигурирует расплывчатое понятие «люди». Сатира из области социальной переводилась в план общечеловеческого морализирования.

Екатерина II не смогла скрыть своего раздражения независимой позицией «Трутня». В конце письма сделана приписка, в которой слышится властный окрик не терпящей возражений разгневанной императрицы: «Я хочу... предложить пятое правило, а именно, чтобы впредь о том никому не рассуждать, чего кто не смыслит» (С. 143).

Угроза Екатерины не испугала Новикова. Он смело принимает вызов и отвечает АфиногенуПерочинову письмом Правдолюба (псевдоним самого Новикова). Правдолюб подвергает тщательному разбору доводы своего противника и убедительно раскрывает его уклончивую, беспринципную позицию.

Правдолюбов раскрывает в своем ответе двойственную, лицемерную политику Екатерины II, которая, выступив с сатирическим журналом, не справилась с поставленной перед собой задачей и фактически отказалась от борьбы с общественным злом.

Смелое поведение Новикова окончательно вывело Екатерину из себя. На статью Правдолюбова она ответила короткой репликой, которая начиналась словами: «На ругательства, напечатанные в «Трутне», мы ответствовать не хотим, уничтожая оные...» (С. 174). Слово «уничтожая» Екатерина употребила в смысле «пренебрегая», «презирая». Она явно хотела закончить невыгодный для нее диспут. Но в ответ на ее выпад последовало еще более резкое и пространное письмо Правдолюбова. Полемика разгоралась, и потушить ее Екатерине не удалось.

В своем ответном письме Правдолюбов не только парирует доводы Екатерины, но наносит ей лично болезненные для самолюбия удары. Обыгрывается немецкое происхождение Екатерины и плохое знание русского языка. Императрица не всегда была в ладах с русской грамматикой, и ее сочинения исправляли секретари. Конечно, Новиков делает вид, что он полемизирует с журналом, с равным себе собратом, но удары его направлены против тайного вдохновителя «Всякой всячины», против императрицы.Непоследовательность тактики Екатерины II проявилась не только в том, что, взяв на себя руководство сатирическим журналом, она фактически отказалась от сатиры, но и в том, что, старательно скрывая свое руководство журналом, она неоднократно прибегала к угрозам, приличествующим только высшей власти. И Новиков не упустил случая высмеять и этот промах своего противника.

В высшей степени показательно, что оба журнала по поводу возникшего между ними спора обращаются к «публике». Выразителями общественного мнения стали другие сатирические журналы - «Адская почта» и «Смесь», которые встали на сторону «Трутня». Вдохновленный поддержкой, Новиков продолжает свои критические выступления. Он высмеивает увлечение русских помещиков иностранными модами, их непомерное чванство и высокомерие, раскрывает взяточничество и произвол «подьячих». Наибольшей остротой и смелостью отличались статьи, адресованные дворянам-крепостникам - Змеяну, Безрассуду и т. п. Но вершиной обличительной литературы в «Трутне» стали «копии с отписок», т. е. копии с переписки между барином и крестьянами. По словам Н. А. Добролюбова, эти письма «так хорошо написаны, что иногда думается: не подлинные ли это?» Первое письмо пишет барину Григорию Сидоровичу от имени всех староста Андрей Лазарев. Начинается оно с отчета об оброке. «Указ твой господский мы получили и денег оброчных со крестьян на нынешнюю треть собрали... а больше собрать не могли: крестьяне скудны, взять негде, нынешним летом хлеб не родился... Да бог посетил нас скотским падежом, скотина почти вся повалилась...» (С. 141). Среди «неплательщиков» особое место отведено Филатке, самому бедному крестьянину в деревне. «сфилаткою, государь, как поволишь? денег не плотит, говорит, что взять негде: он сам все лето прохворал, а сын большой помер... По указу твоему продано его две клети за три рубли за десять алтын, корова за полтора рубли, а лошади у него все пали; другая коровенка оставлена для робятишек, кормить их нечем...» (С. 141). За письмом старосты следует «отписка» Филатки, который просит помещика «уволить» его на год от оброка и дать ему лошадь, чтобы он смог снова стать «тяглым крестьянином». Завершается переписка копией с помещичьего указа. Надежды и жалобы крестьян оказались тщетными. «Старосту, - пишет барин, - при собрании всех крестьян высечь нещадно за то, что он за крестьянами имел худое смотрение... и после из старост его сменить, а сверьх того взыскать с него штрафу сто рублей... По просьбе крестьян у Филатки корову оставить, а взыскать за нее деньги с них, а чтобы они и впредь таким ленивцам потачки не делали, то купить Филатке лошадь на мирские деньги...» (С. 61).

Следует заметить, что при всей резкости обличения Новиковым помещиковкрепостников нападки на них не означают осуждения самих крепостнических отношений. Об этом свидетельствует противопоставление в «Трутне» жестоким крепостникам добрых помещиков. Так, например, извергу Змеяну противостоит в «ведомости» из Литейной «благоразумный» Мирен, который «совсем отменно с подвластными себе обходится» (С. 61). В новогоднем обращении к «поселянам» на 1770 г. издатель писал: «Я желаю, чтобы ваши помещики были ваши отцы...» (С. 185).

Потерпев поражение в полемике с «Трутнем», Екатерина решила воспользоваться правом сильного. В следующем 1770 г. большая часть сатирических журналов была закрыта. Остались лишь «Всякая всячина» под новым названием «Барышок всякой всячины» и «Трутень». Но существование «Трутня» было оплачено Новиковым дорогой ценой. На это намекает новый эпиграф к журналу, взятый из притчи Сумарокова «Сатир и Гнусные люди»: «Опасно наставленье строго,//Где зверства и безумства много». Пришлось отказаться от обличения помещиков-крепостников и недобросовестных судей. Вместо них сатирическому осмеянию подвергаются кокетки, щеголихи, бездарные писатели. Но и в таком виде «Трутень» просуществовал лишь до конца апреля 1770 г. Новиков намекал на насильственное закрытие своего журнала: «Против желания моего, читатели, я с вами разлучаюсь».

19. Литературная, просветительская, книгоиздательская деятельность Н.И.Новикова. Разнообразие жанров сатиры в журналах Новикова. «Копии с крестьянских отписок», «Отрывок из путешествия в *** И.Т.», «Письма к Фалалею».

Николай Иванович Новиков – один из самых значительных деятелей русской культуры и общественности XVIII в., просветитель, писатель, который, по словам В.Г. Белинского, «распространил изданием книг и журналов всякого рода охоту к чтению и книжную торговлю и через это создал массу читателей». Он издал более тысячи книг по самым различным отраслям знаний – истории, педагогике, медицине, сельскому хозяйству, издавал сочинения русских и иностранных писателей, учебники, детские книги, книги для народа, выпускал газету «Московские ведомости», одиннадцать журналов, опубликовал памятники русской исторической литературы.

Новиков – автор первого русского библиографического словаря – «Опыт исторического словаря о российских писателях», содержавшего в себе элементы литературной критики. Словарь сыграл заметную роль в развитии русского литературоведения. Огромной заслугой Н.И. Новикова было то, что он продвинул книгу в провинцию. Книгу, благодаря ему, стали читать в самых отдаленных захолустьях, причем не только в европейской России, но и в Сибири.

В своей издательской работе Новиков ориентировался не на избранное общество, а на многочисленных представителей третьего сословия. Не случайно он включил в свой библиографический словарь имена малоизвестных литераторов – учителя Казанской семинарии Грачевского, коллежского регистратора Беницеева, наборщика Академической типографии Рудакова.

Расширение читательского круга, изменение читательского адреса не могли не сказаться на выборе Новиковым тематики книг и формы их изложения, на приемах его редакторской работы. И журналы и книги Новикова были подчинены задаче завоевать и научить читателя.

Журналы, издававшиеся Новиковым, представляют один из этапов развития русской журналистики, веху на пути движения русской литературы к реализму. Эпизоды, характерные для того времени и ставшие предметом журнальных статей Новикова, были развиты в более поздних произведениях русской классической литературы – «Недоросле» Фонвизина, «Капитанской дочке» Пушкина, «Обломове» Гончарова, комедиях А.Н. Островского.

Свои произведения, публикуемые в журналах, Новиков не подписывал. Он обосновал это теоретически и этически в журнале «Утренний свет»: «Тот, кто других перед собою не уважает, должен непременно сделаться известным; но что до нас касается, мы никогда публике себя не объявляем». Автор, по мнению Новикова, обязан исполнять свой долг не во имя похвал или удовлетворения честолюбия. «Писатель, удовлетворенный исполнением своего долга, не станет называть своего имени читателю», – считал он, и само слово «Автор» писал с большой буквы.

Принципы, которыми руководствовался Новиков-писатель, нашли отражение в его работе издателя и редактора. Новиков, писал В.Г. Белинский, «имел сильное влияние на движение русской литературы и, следовательно, русской образованности. Он... издает книги и журналы, всюду ищет молодых людей, способных или охотливых к книжному делу. Знающим иностранные языки он заказывает переводы, у стихотворцев печатает стихи, у прозаиков – прозу; всех одобряет и понуждает, бедным дает средства к образованию».

Новиков издавал самые различные книги – от памятников русской старины до «Модного ежемесячного издания», к каждой книжке которого прилагалась картинка парижской моды. Большая часть картинок – головные уборы – «чепец победы», «расцветающая приятность», головной убор «по манеру шишака Минервина или по-драгунски». Моды были в сущности только способом привлечь еще одну группу читателей – женщин. Это был журнал литературный. В нем печатались Я.Б. Княжнин, А.П. Сумароков, В.И. Майков. Отдел прозы составляли в основном переводы. Не рассчитывая на то, что внимание читательниц удастся задержать надолго, Новиков отбирал для издания короткие произведения, повествующие о любви. Но даже в этом дамском журнале издатель оставался верен себе: он пытался возбудить у читателей мысль, заставить их думать.

Жанры сатиры в журналах Новикова были разнообразны – это и сатирические письма, и сатирические рецепты (пороки представлялись как болезни, а оценка автора – рецепт лекарства от этой болезни), и сатирические ведомости (различные известия, якобы поступившие из разных городов, содержали в себе объявления), и копии с крестьянских отписок, и сатирические очерки, и жанр путешествия, и сатирические портреты.

Новикову долгое время отказывали в писательском таланте. Сначала это было следствием царской немилости, затем, уже в середине XIX в., М.Н. Лонгинов – председатель Комитета по делам печати, известный собиратель русской старины с безапелляционностью официального лица закрепил за ним на довольно длительный срок характеристику мистика, бойкого журналиста и едва ли не невежды, «имевшего весьма скудное образование».

Действительно, за Новиковым-автором числится немного сочинений. До сих пор не установлено, кто автор знаменитого «Отрывка путешествия в ***», подписанного инициалами «И***Т***». Отрывок приписывали Ив. Тургеневу, А.Н. Радищеву. Существует мнение, что автор «Отрывка...» – Новиков, а «И***Т***» расшифровывается как «Издатель “Трутня”»

"Бедность и рабство повсюду встречалися со мною в образе крестьян" - вот лейтмотив этой серии очерков, живописующих жизнь и быт деревни тех времен. Если деревня, то Разоренная, если богачи - то Плутовы.

В «Отрывке из путешествия в *** И *** Т ***», который одни исследователи приписывают А. Н. Радищеву, а другие - Н. И. Новикову, описаны впечатления путешественника, проезжающего через сёла и деревни. «...В три дни сего путешествия ничего не нашёл я, похвалы достойного. Бедность и рабство повсюду встречалися со мною во образе крестьян». Он приехал, в деревню Разорённую. Войдя в крестьянскую избу, он нашёл в ней трёх плачущих младенцев, один из которых выронил соску с молоком, другой уткнулся лицом в подушку и едва не задохнулся, а третий сбросил пелёнки и страдал от укусов мух и жёсткой соломы, на которой лежал.

Успокоив младенцев, путешественник задумался о том, сколь немного требовали эти младенцы: один требовал пропитания, другой «произносил вопль о том, чтобы только не отнимали у него жизнь. Третий вопиял к человечеству, чтобы его не мучили. Кричите, бедные твари, сказал я, проливая слёзы, произносите жалобы свои, наслаждайтесь последним сим удовольствием во младенчестве: когда возмужаете, тогда и сего утешения лишитесь». От тяжёлого запаха, стоявшего в избе, путешественник упал в обморок.

Придя в себя, он попросил пить, но во всей деревне не нашлось чистой воды. Путешественник сетует, что помещики не пекутся о здоровье своих кормильцев. Крестьянские дети, завидев коляску, разбежались от страха, думая, что приехал их барин. Они никак не верили, что заезжий барин добрый и не будет их бить. Путешественник дал им денег и по пирожку.

Но вершиной обличительной литературы в «Трутне» стали «копии с отписок», т. е. копии с переписки между барином и крестьянами. По словам Н. А. Добролюбова, эти письма «так хорошо написаны, что иногда думается: не подлинные ли это?» Первое письмо пишет барину Григорию Сидоровичу от имени всех староста Андрей Лазарев. Начинается оно с отчета об оброке. «Указ твой господский мы получили и денег оброчных со крестьян на нынешнюю треть собрали... а больше собрать не могли: крестьяне скудны, взять негде, нынешним летом хлеб не родился... Да бог посетил нас скотским падежом, скотина почти вся повалилась...» (С. 141). Среди «неплательщиков» особое место отведено Филатке, самому бедному крестьянину в деревне. «сфилаткою, государь, как поволишь? денег не плотит, говорит, что взять негде: он сам все лето прохворал, а сын большой помер... По указу твоему продано его две клети за три рубли за десять алтын, корова за полтора рубли, а лошади у него все пали; другая коровенка оставлена для робятишек, кормить их нечем...» (С. 141). За письмом старосты следует «отписка» Филатки, который просит помещика «уволить» его на год от оброка и дать ему лошадь, чтобы он смог снова стать «тяглым крестьянином». Завершается переписка копией с помещичьего указа. Надежды и жалобы крестьян оказались тщетными. «Старосту, - пишет барин, - при собрании всех крестьян высечь нещадно за то, что он за крестьянами имел худое смотрение... и после из старост его сменить, а сверьх того взыскать с него штрафу сто рублей... По просьбе крестьян у Филатки корову оставить, а взыскать за нее деньги с них, а чтобы они и впредь таким ленивцам потачки не делали, то купить Филатке лошадь на мирские деньги...».

“Письма к Фалалею” - это два письма от его отца Трифона Панкратьевича, по одному письму от матери Акулины Сидоровны и дяди Ермолая Терентьевича, а также примыкающее к ним письмо дяди к издателю “Живописца”. В этот комплекс также включена записка не- коего П.Р., направившего в журнал первое письмо “уездного дворянина его сыну”, короткое сердитое письмо издателю самого Фалалея и не- многословная информация редакции о планах напечатать ответ Фала- лея своим родственникам, равно как и ответ издателя Фалалею. Однако ответ Фалалея родным, якобы направленный издателю, опубликован не был. Надежда, что “свет узнает, каких свойств Ваш усердный слуга Фалалей ***”‚ не сбылась, но это создает, как и в случае с обещанным, но не напечатанным продолжением “Отрывка из путешествия в *** И.Т.”‚ ситуацию недосказанности или многозначительного умолчания, делая читателя равноправным участником литературной игры, соавтором, соратником-единомышленником издателя.

Имена персонажей “Писем к Фалалею” обычны для неродовитого уездного дворянства. От простонародных их отличает только обращение по имени и отчеству, хотя между собой по-родственному они обходятся одним отчеством. Эти имена не являются “ярлыками” наподобие “говорящих имен”: Безрассуд, Пролаз, Надмена и т.п. К исключениям можно отнести только фамилию соседа Брюжжалова и имя самого Фалалея. “Словарь Академии Российской” объясняет слово “фаля” как простонародное: “непроворной, бестолковой, непредусмотрительной человек. ЭдакойФаля!”

В качестве персонажа переписки образ Фалалея раскрыт недостаточно полно и последовательно. С одной стороны, он истинный сын своих родителей, с детства привыкший к жестоким проказам. “Как, бывало, примешься пороть людей, так пойдет крик такой и хлопание, как будто за уголовье в застенках секут, таки бывало, животики надорвем со смеха”, - вспоминает о “забавах” сына отец Фалалея . Однако в письме к издателю “Живописца” сам Фалалей пишет, что после опубликования первого письма отца он “стыдился за порог выйти: казалось, что будто всякий думает то же самое и обо мне, что об отце моем”. Он передает издателю письма родных, чтобы в его “отмщение посмеются им люди” .

Стиль письма Фалалея непритязателен, лишь троекратное “пусть” в завершении придает письму оттенок риторического пафоса. Зато колоритная, тонко индивидуализированная речь писем отца, матушки и дяди Фалалея не раз была отмечена как замечательное художественное достижение автора, который мастерски использовал стилистические средства не только для сословной характеристики, но и для личностного раскрытия персонажа. Форма письма как нельзя лучше соответствует этой цели. Предназначенные вроде бы для задушенного общения близких людей, письма родственников в “Живописце” стали сатирическим саморазоблачением ценностно несостоятельных с просветительско-гуманистической точки зрения взглядов и убеждений провинциального дворянства. обширность круга затронутых проблем делает “Письма к Фала- лею” маленькой энциклопедией своего времени, воссозданной в эмоционально-выразительной картине семейных отношений провинциальных помещиков. Не утратила справедливости высокая оценка, данная этим текстам полтора века тому назад: “Это целая семейная драма в письмах, написанная превосходным, по тому времени, языком, имеющая полноту и законченность”.

Наименование параметра	Значение
Тема статьи:	Новиков
Рубрика (тематическая категория)	Литература

Журнал Новикова ʼʼЖивописецʼʼ (ʼʼПисьма к Фалалеюʼʼ, ʼʼОтрывок путешествия в...ʼʼ)

Третий сатирический журнал ʼʼЖивописецʼʼ Новиков начал издавать в апрелœе 1772 ᴦ., когда, воспользовавшись поставленной на сцене комедией Екатерины ʼʼО время!ʼʼ, сделал удачный тактический шаг, истолковав появление этого произведения как возможность продолжать свою сатирическую линию. Он ставит свой журнал под защиту ʼʼнеизвестного сочинителя комедии ʼʼО время!ʼʼ, расточая по его адресу похвалы, и тут же развертывает свою программу социальной сатиры. ʼʼИстребите из сердца своего всякое пристрастие; не взирайте на лица, порочный человек во всяком звании равного достоин презренияʼʼ -такова программа издателя нового презренияʼʼ - такова программа издателя нового журнала ʼʼЖивописецʼʼ. Итак, по-прежнему ʼʼсатира на лицоʼʼ и обличение отрицательных явлений действительности, ибо ʼʼпорокʼʼ Новиков понимал как социальное зло. Продолжая линию ʼʼТрутнюʼʼ, Новиков помещает ряд сатирических портретов, изображая хулителœей наук, ʼʼблагородных невеждʼʼ, зараженных ʼʼчужебесиемʼʼ. Сатирические портреты содержат в себе более тонкую психологическую и социальную характеристику. Авторское описание перемежается с откровенными высказываниями персонажей, наделœенных речевой характеристикой, что способствует созданию жизненных, во многом типизированных характеров. Перед нами проход Волокита͵ Кривосуд, Щеголиха…

На страницах ʼʼЖивописцаʼʼ вновь с еще более художественной силой и убедительностью развертывается крестьянская тема. Критика крепостнического дворянства, произвол помещиков и тяжелое положение крестьянства являются основным идейным стержнем таких произведений, как ʼʼОтрывок путешествия в…И….Т….ʼʼ и ʼʼписьма к Фалалеюʼʼ.

ʼʼОтрывок путешествия…ʼʼ был напечатан в 5 листе ʼʼЖивописцаʼʼ. (Авторство спорно – кто-то считал, что автор – Радищев, кто-то считает, что это Новиков).

Повествование ведется от лица путешественника, который на протяжении 3 дней ʼʼостанавливался во всяком почти селœе и деревнеʼʼ и нигде не нашел ничего ʼʼпохвалы достойногоʼʼ. В случае если вспомнить, как Екатерина хвасталась, что ʼʼРоссия цветуща и сильнаʼʼ, а крестьяне русские самые зажиточные, то представленная Новиковым картина истинного положения крестьян не могла понравиться императрице.

Между тем Новиков притворно ставит свой журнал под прикрытие либеральствующего правительства, подчеркивая, что своими обличениями он исполняет предначертания ʼʼверховной властиʼʼ.

В ʼʼОтрывкеʼʼ он рисует картину одной из многих деревень, ʼʼдеревни Разореннойʼʼ. ʼʼБедность и рабство повсюду встречалися со мною в образе крестьянʼʼ - таков итог увиденного путешественником.

Показав нищенское, бесправное положение крестьян, автор ʼʼОтрывкаʼʼ считает виновными помещиков. Детали крестьянского быта͵ реальное изображение русской деревни, разговор крестьян с путешественником – всœе было обличением страшной бедности и рабства, в котором находилась крепостная деревня.

ʼʼПисьма к Фалалеюʼʼ состоят из 5 очерков. Перед нами картина жизни провинциального помещика, его диких нравов, быта. Здесь показана жизнь помещика-крепостника, жестокость и невежество которого вызывают негодование у читателя.

Здесь Новиков стремится к документальности, хотя бы и условной.

К примеру в патриархальных наставлениях Трифона Панкратьевича, перемежающихся с жалобами на новые порядки, на негодных крестьян, которых можно заставить трудиться на себя лишь 5 дней в неделю, с удивительной откровенностью раскрывается психология крепостника, его убеждения. Выгнанный с гражданской службы за взятки, он сетует на то, что вольность дворян не та стала, ʼʼнельзя у сосœеда и земли отнятьʼʼ. Из другого письма его вырисовывается дикий семейный быт, который он ставит в пример Фалалею: ʼʼВиноват я перед нею: много побита она у меня на своем веку; ну да как без этого…Учись, сынок, как жить с женою…ʼʼ.

Из письма матери Фалалея Акулины Сидоровны встает образ невежественной и крутой помещицы, которая в своей слепой любви к Фалалеюшке предвосхищает Простакову. Написанные в духе злой иронии, письма отличаются яркой бытописью, метким и выразительным языком, который помогает воссоздать реальную картину чудовищной жизни поместного дворянства.

журнал Новикова ʼʼТрутеньʼʼ (копии с отписок, рецепты)

Всячинойʼʼ разгорелась жестокая полемика.

Название новиковского журнала и эпиграф на титульном листе: ʼʼΟʜᴎ работают, а вы их труд ядитеʼʼ, взятый из притчи Сумарокова ʼʼЖуки и пчелыʼʼ, раскрывали основную идейную направленность ʼʼТрутняʼʼ. ʼʼТрутниʼʼ - помещики-тунеядцы, которые грабят работающих на них крепостных крестьян.

Основная тема Трутня – тема взаимоотношений помещиков и крепостного крестьянства. В журнале Новиков создает ряд сатирически острых портретов крепостников. Негодование вызывает помещик Безрассуд, который ʼʼболен мнением, что крестьяне не суть человеки, но крестьянеʼʼ. Сняв личину с благородного сословия, Новиков, воспитанный на принципах просветительства, еще верит в силу слова, его всœемогущество. Считая состояние Безрассуда болезнью, которая порождена ненормальными с точки зрения автора социальными порядками, Новиков предлагает ʼʼрецептʼʼ для избавления от нее: ʼʼБезрассуд должен каждый день по 2 раза рассматривать кости господские и крестьянские до тех пор, покуда найдет он различие между господином и крестьяниномʼʼ .

Одним из наиболее социально острых выступлений Новикова явились ʼʼКопии с отписокʼʼ старосты помещику Григорию Сидоровичу, бедняка Филатки и ответы – ʼʼуказыʼʼ помещика крестьянам (ʼʼЧелобитная старосты Андрюшкиʼʼ, ʼʼЧелобитная Филаткиʼʼ и ʼʼКопия с помещичьего указаʼʼ). Избрав форму документов, форму писем, Новиков с большой правдивостью и безыскусственностью передает ужасающую картину бедственного положения крестьян, их нищеты. Староста Андрюшка пишет барину, который держит в кулаке своих крестьян, снимая с них по 3 шкуры, что хоть оброк и собран, да недоимки велики. ʼʼКрестьяне скудны, взять негде…ʼʼ.

В письме Филатки впервые в нашей литературе была показана правдивая и страшная картина крестьянской жизни. Филатка жалуется барину, что на сходе он высечен (…). Григорий Сидорович – барин – типическое олицетворение помещика с ʼʼкаменным сердцемʼʼ.

Новиков - понятие и виды. Классификация и особенности категории "Новиков" 2017, 2018.

- Как видим, несмотря на весь эмоциональный накал, письмо Т. Золотниковой выдержано в строгих рамках этики, чего никак нельзя сказать о письме певца А. Новикова.

Письмо Так, публикация «Жизнь морга» в «Московском комсомольце» (1997) прошла под рубрикой «Эксперимент», другая – «Как я звонила в Аэрофлот» в «Аргументах и фактах» (1998) – под рубрикой «Эксперимент на себе ставит читатель», третья – «Забег до первой дырки» там же... .

- За 30 августа 1999 года певца Александра Новикова

(Московские ведомости. №36. 1999) Ах, Филипп, Филипп! Вся твоя жизнь – вранье. Ты всю жизнь врешь. Разноцветным враньем, – как, впрочем, и все твое творчество... Начал ты давно. Конечно же, не тогда, когда, не участвуя в отборочном конкурсе на Евровидении, ты на него поехал... И... .

- Алексей Новиков-Прибой

Литература Приложение 1 Заключение Пути обеспечения военной безопасности Российской Федерации Военно-экономическое обеспечение обороны В Военной доктрине определена основная задача... .

- В ролях: Николай Баталов, Йыван Кырля, Михаил Джагофаров, Владимир Весновский, Регина Янушкевич, Михаил Жаров, Мария Гонта, Александр Новиков, Мария Антропова, Рина Зеленая.

Раздел 3. Веселые дни советского кино 1. Отечественное кино 30-х гг. – один из самых драматичных, трудных, противоречивых, но и самых ярких, памятных миллионам зрителей периодов. Сложившаяся в стране обстановка многочисленных запретов, ограничений, страха, вызванного... [читать подробнее]

Официальные сведения и контакты. Официальное наименование программы.Программа «Школа гражданского общества» Общероссийской общественной организации «Детские и молодежные социальные инициативы» (ДИМСИ). Программа реализуется с 1996 г. Организация имеет региональные... .

Ломоносов М. В. Избр. произв. В 2 т. М., 1986. Т. 1. С. 217–218, 225.

М. В. Ломоносов был тесно связан с русской журналистикой как организатор и литератор. Кроме того, ему приходилось как публицисту и ученому отстаивать труды отечественных ученых, собственные научные открытия от искажения их зарубежными рецензентами. В 1754 г. Ломоносов написал на латинском языке (как тогда было принято) «Рассуждение об обязанностях журналистов…» в ответ на ряд рецензий с необоснованной критикой его работ по физике в немецких изданиях 1752–1754 гг. Не ограничиваясь изложением специальных научных проблем, Ломоносов затрагивает в статье вопрос о правах и обязанностях журналистов, этике научных публикаций, говорит о большой ответственности журналиста при рецензировании научных трудов.
Статья Ломоносова была напечатана в 1755 г. при содействии немецкого ученого Л. Эйлера на французском языке в научном амстердамском журнале без подписи автора; на русском языке впервые опубликована в «Сборнике материалов для истории Академии наук в XVIII веке». (СПб., 1865. Ч. 2).

Н. И. Новиков (1744–1818)

Ведомости из Кронштадта

На сих днях прибыли в здешний порт корабли: 1. Trompeur из Руана в 18 дней; 2. Vetilles из Марселя в 23 дни. На них следующие нужные нам привезены товары: шпаги французские разных сортов, табакерки черепаховые, бумажные, сургучные, кружевы, блонды, бохромки, манжеты, ленты, чулки, пряжки, шляпы, запонки и всякие так называемые галантерейные вещи; перья голландские в пучках чиненые и нечиненые, булавки разных сортов и прочие модные мелочные товары, а из петербургского порта на те корабли грузить будут разные домашние наши безделицы, как то: пеньку, железо, юфть, сало, свечи, полотны и проч. Многие наши молодые дворяне смеются глупости господ французов, что они ездят так далеко и меняют модные свои товары на наши безделицы.

* * *

Молодого Российского поросенка, который ездил по чужим землям для просвещения своего разума и который, объездив с пользою, возвратился уже совершенною свиньею, желающие смотреть могут его видеть безденежно по многим улицам сего города.

Подряды

В некоторое судебное место потребно правосудие до 10 пуд; желающие в поставке оного подрядиться, могут явиться в оном месте.

Продажа

Недавно пожалованной воевода отъезжает в порученное ему место и для облегчения в пути продает свою совесть; желающие купить могут его сыскать в здешнем городе.
Сатирические журналы Н. И. Новикова. М.; Л., 1951. С. 63–64.

Рецепт для г. Безрассуда

Безрассуд болен мнением, что крестьяне не суть человеки, но крестьяне; а что такое крестьяне, о том знает он только по тому, что они крепостные его рабы. Он с ними точно так и поступает, собирая с них тяжкую дань, называемую оброк. Никогда с ними не только что не говорит ни слова, но и не удостаивает их наклонением своей головы, когда они по восточному обыкновению пред ним по земле распростираются. Он тогда думает: Я господин, они мои рабы, они для того и сотворены, чтобы, претерпевая всякие нужды, и день и ночь работать и исполнять мою волю исправным платежом оброка; они, памятуя мое и свое состояние, должны трепетать моего взора. В дополнение к сему прибавляет он, что точно о крестьянах сказано: в поте лица твоего снеси хлеб твой. Бедные крестьяне любить его как отца не смеют, но, почитая в нем своего тирана, его трепещут. Они работают день и ночь, но со всем тем едва-едва имеют дневное пропитание, затем, что насилу могут платить господские поборы. Они и думать не смеют, что у них есть что-нибудь собственное, но говорят: это не мое, но божие и господское. Всевышний благославляет их труды и награждает, а Безрассуд их обирает. Безрассудной! разве забыл то, что ты сотворен человеком, неужели ты гнушаешься самим собою, во образе крестьян, рабов твоих? Разве не знаешь ты, что между твоими рабами и человеками больше сходства, нежели между тобою и человеком. Вообрази рабов твоих состояние, оно и без отягощения тягостно; когда ж ты гнушаешься теми, которые для удовольствования страстей твоих трудятся почти без отдохновения, они не смеют и мыслить, что они человеки, но почитают себя осужденниками за грехи отец своих, видя, что прочие их братия у помещиков отцов наслаждаются вожделенным спокойствием, не завидуя никакому на свете щастию, ради тово, что они в своем звании благополучны; то подумай, как должны гнушаться тобою истинные человеки господа, господа – отцы своих детей, а не тираны своих, как ты, рабов. Они гнушаются тобою, яко извергом человечества, преобращающим нужное подчинение в несносное иго рабства. Но Безрассуд всегда твердит: я господин, они мои рабы; я человек, они крестьяне. От сей вредной болезни

Рецепт:

Безрассуд должен всякой день по два раза рассматривать кости господские и крестьянские до тех пор, покуда найдет он различие между господином и крестьянином.
Сатирические журналы Н. И. Новикова. С. 135–136.

Копия с отписки

Государю Григорию Сидоровичу!

Бьют челом *** отчины твоей староста Андрюшка со всем миром.
Указ твой господской мы получили, и денег оброчных со крестьян на нынешнюю треть собрали: с сельских ста душ, сто двадцать три рубли двадцать алтын; с деревенских с пятидесяти душ, шестьдесят один рубль семнадцать алтын; а в недоимке за нынешнюю треть осталось на сельских двадцать шесть рублев четыре гривны, на деревенских тринадцать рублев сорок девять копеек, да послано к тебе, государь, прошлой трети недоборных денег с сельских и деревенских сорок три рубли двадцать копеек, а больше собрать не могли; крестьяне скудны, взять негде, нынешним годом хлеб не родился, насилу могли семена в гумны собрать. Да бог посетил нас скотским падежом, скотина почти вся повалилась; а которая и осталась, так и ту кормить нечем, сена были худые, да соломы мало, и крестьяне твои, государь, многие пошли по миру. Неплательщиков по указу твоему господскому на сходе сек нещадно, только они оброку не заплатили, говорят, что негде взять. С Филаткою, государь, как позволишь? денег не платит, говорит, что взять негде: он сам все лето прохворал, а сын большой помер, остались маленькие робятишки; и он нынешним летом хлеба не сеял, некому было землю пахать, во всем дворе одна была сноха, а старуха его и с печи не сходит. Подушные деньги за него заплатил мир, видя его скудость; а за твою, государь, недоимку по указу твоему продано его две клети за три рубли за десять алтын; корова за полтора рубли, а лошади у него все пали, другая коровенка оставлена для робятишек, кормить их нечем; миром сказали, буде ты его в том не простишь, то они за ту корову деньги отдадут, а робятишек поморить и его вконец разорить не хотят. При сем послана к милости твоей Филаткина челобитная, как с ним сам поволишь, то и делай; а он уже не плательщик, покуда не подрастут робятишки; без скотины, да без детей наш брат твоему здоровью не слуга. Миром, государь, тебе бьют челом о завладенной у нас Нахрапцовым земле, прикажи ходить за делом: он нас раззоряет, и землю отрезал по самые наши гумна, некуда и курицы выпустить; а на дело по указу твоему господскому собрано тридцать рублев, и к тебе посланы без доимки; за неплательщиков положили тяглые, только прикажи, государь, добиваться по делу. Нахрапцов на нас в городе подал явочную челобитную, будто мы у него гусями хлеб потравили, и по тому его челобитью за мною из города посылка. Меня в отчине тогда не было, посыльные забрали в город шесть человек крестьян, в самую рабочую пору; и я, государь, в город ездил, просил секретаря и воеводу, и крестьян ваших выпустили, только по тому делу стало миру денег шесть рублев, воз хлеба, да пять возов сена. Нахрапцов попался нам по дороге и грозился нас опять засадить в тюрьму. Секретарь ему родня, и он нас очень обижает. Отпиши, государь, к прокурору: он боярин доброй, ничего не берет, когда к нему на поклон придешь, и он твою милость знает, авось либо он за нас вступится и секретаря уймет, а воевода никаких дел не делает, ездит с собаками, а дела все знает секретарь. Вступись, государь, за нас, своих сирот: коли ты за нас не вступишься, так нас совсем раззорят и Нахрапцов всех нас пустит в мир. Да еще твоему здоровью всем миром бьют челом о сбавке оброчных денег, нам уже стало невмоготу; после переписи у нас в селе и в деревне померло больше тридцати душ, а мы оброк платим все тот же; покуда смогли, так мы таки твоей милости тянулись, а нынче стало уже невмочь. Буде не помилуешь, государь, то мы все вконец разоримся; неплательщики все прибавляются, и я по указу твоему сбор делал всякое воскресение, и неплательщиков секу на сходе, только им взять негде, как ты с ними ни поволишь. Еще твоей милости доношу, ягоды и грибы нынешним летом не родились, бабы просят, чтобы изволил ты взять деньгами, по чему укажешь за фунт; да еще просят, чтобы за пряжу и за холстину изволил ты взять деньгами. Лесу твоего господского продано крестьянам на дрова на семь рублев с полтиною; да на две избы, по пяти рублев за избу. И деньги, государь, все с Антошкою посланы. При сем еще послано штрафных денег с Ипатки на то, что он в челобитье своем тебя, государь, оболгал и на племянника сказал, будто он его не слушался, и затем с ним разошелся, взято по указу твоему тридцать рублев. С Антошки за то, что он тебя в челобитной назвал отцом, а не господином, взято пять рублев. И он на сходе высечен. Он сказал: я де ето сказал с глупости, и напредки он тебя, государя, отцом называть не будет. Дьячку при всем мире приказ твой объявлен, чтобы он впредь так не писал. Остаемся рабы твои староста Андрюшка со всем миром, земно кланяемся.
Сатирические журналы Н. И. Новикова. С. 141–142.

Копия с другой отписки

Государю Григорью Сидоровичу!

Бьет челом и плачется сирота твой Филатка.
По указу твоему господскому я, сирота твой, на сходе высечен, и клети мои проданы за бесценок, также и корова, а деньги взяты в оброк, и с меня староста правит остальных, только мне взять негде, остался с четверыми робятишками, мал мала меньше, и мне, государь, ни их, ни себя кормить нечем; над робятишками и надо мною сжалился мир, видя нашу бедность; им дал корову, а за меня заплатили подушные деньги, а то бы пришло последнюю шубенку с плеч продать. Нынешним летом хлеба не сеял, да и на будущий земли не пахал: нечем подняться. Робята мои большие и лошади померли, и мне хлеба достать не на чем и не с кем, пришло пойти по миру, буде ты, государь, не сжалишься над моим сиротством. Прикажи, государь, в недоимке меня простить, и дать вашу господскую лошадь, хотя бы мне мало-помалу исправиться, и быть опять твоей милости тяглым крестьянином. За мною, покуда на меня бог и ты, государь, не прогневались, недоимки никогда не бывало, я всегда первый клал в оброк. Нынече на меня невзгодье, и я поневоле сделался твоей милости неплательщиком. Буде твоя милость до меня будет, и ты оботрешь мои сиротские и бедных моих робятишек слезы, и дашь исправиться, так и я опять твоей милости буду крестьянин; а как подростут робятишки, так я и доброй буду тебе слуга. Буде же ты, государь, надо мною не сжалишься, то я сирота твой и с малыми моими сиротишками поневоле пойду питаться христовым имянем. Помилуй, государь наш, Григорей Сидорович! кому же нам плакаться, как не тебе? Ты у нас вместо отца, и мы тебе всей душой ради служить. Да как пришло невмочь, так ты над нами смилуйся; наше дело крестьянское, у ково нам просить милости, как не у тебя. У нас в крестьянстве есть пословица, до бога высоко, а до царя далеко, так мы таки все твоей милости кланяемся. Неужто у твоей милости каменное сердце, что ты над моим сиротством не сжалишься? Помилуй, государь, прикажи мне дать кляченку и от оброка на год уволить, мне без того никак подняться невозможно; ты сам, родимой, человек умной, и ты сам ведаешь, что как твоя милость без нашей братьи крестьян, так мы без детей да без лошадей никуда не годимся. Умилосердися, государь, над бедными своими сиротами. О сем просит со слезами крестьянин твой Филатка и земно и с робятишками кланяется.
Сатирические журналы Н. И. Новикова. С. 155–156.

Копия с помещичьего указа

Человеку нашему Семену Григорьевичу!

Ехать тебе в*** наши деревни, и по приезде исправить следующее:

1

Проезд отсюда до деревень наших и оттуда обратно иметь за счет старосты Андрея Лазарева.

2

Приехав туда, старосту при собрании всех крестьян высечь нещадно за то, что он за крестьянами имел худое смотрение и запускал оброк и недоимку, и после из старост его сменить; а сверх того взыскать с него штрафу сто рублев.

3

Сыскать в самую истинную правду, как староста, и за какия взятки оболгал нас ложным своим докладом? За то прежде всего его высечь, а потом начинать следствием порученное тебе дело.

4

Старосты Андрюшки и крестьянина Панфила Данилова, по коем староста учинил ложный донос, обоих их домы опечатать и определить караул; а их самих отдать под караул в другой дом.

5

Естьлиж в чем-либо будут они чинить запирательство, то объяви им, что они будут отданы в город для наказания по указам.

6

И как нет сумнения, что староста донос учинил ложной, то за оное перевесть его к нам на житье в село ***; буде же он за дальным расстоянием перевозиться и раззорять себя не похочет, то взыскать с него за оное еще пятьдесят рублей.

7

Сколько пожитков всякого звания осталося после крестьянина Анисима Иванова и получено крестьянином Панфилом Даниловым, то все с него Данилова взыскать и взять в господский двор, учиня всему тому опись.

8

Крестьян в разделе земли по просьбе их поровнять по твоему благорассуждению, но при том однакож объявить им, что збавки с них оброку не будет, и чтобы они, не делая никаких отговорок, оной платили без доимочно; неплательщиков же при собрании всех крестьян сечь нещадно.

9

Объявить всем крестьянам, что к будущему размежеванию земель потребно взять выпись; и для того на оное собрать тебе со крестьян, сколько потребно будет на взятье выписи.

10

В начавшийся рекрутский набор с наших деревень рекрута не ставить, ибо здесь за них поставлен в рекруты Гришка Федоров за чиненные им неоднократно пьянствы и воровствы вместо наказания, а со крестьян за поставку того рекрута собрать по два рубли с души.

11

За ложное показание Панфила Данилова и утайку свойства других взять с него, вменяя в штраф, сто рублев; и его перевесть к нам в село *** на житье; а когда он просить будет, чтобы полученные им неправильно пожитки оставить у него и его оставить на прежнем жилище, то за оное взыскать с него опричь штрафных двести рублев.

12

По просьбе крестьян у Филатки корову оставить, а взыскать за нее деньги с них; а чтобы они и впредь таким ленивцам потачки не делали, то купить Филатке лошадь на мирские деньги, а Филатке объявить, чтобы он впредь пустыми своими челобитными не утруждал и платил бы оброк без всяких отговорок без доимочно.

13

Старосту выбрать миром и подтвердить ему, чтобы он о сборе оброчных денег имел неусыпное попечение и неплательщиков бы сек нещадно; буде же какие впредь явятся недоимки, то оное взыскано будет все со старосты.

14

За грибы, ягоды и протч. взять с крестьян деньгами.

15

Выбрать шесть человек из молодых крестьян и привесть с собою для обучения разным мастерствам.

16

По исправлении всего вышеописанного ехать тебе обратно; а старосте накрепко приказать неусыпное иметь попечение о сборе оброчных денег.
Сатирические журналы Н. И. Новикова. С. 156–158.

Отрывок путешествия в*** И*** Т***

Глава XIV

<…> По выезде моем из сего города, я останавливался во всяком почти селе и деревне, ибо все они равно любопытство мое к себе привлекали; но в три дни сего путешествия ничего не нашел я похвалы достойного. Бедность и рабство повсюду встречалися со мною во образе крестьян. Непаханые поля, худой урожай хлеба возвещали мне, какое помещики тех мест о земледелии прилагали рачение. Маленькие покрытые соломою хижины из тонкого заборника, дворы, огороженные плетнями, небольшие адоньи хлеба, весьма малое число лошадей и рогатого скота подтверждали, сколь велики недостатки тех бедных тварей, которые богатство и величество целого государства составлять должны.
Не пропускал я ни одного селения, чтобы не расспрашивать о причинах бедности крестьянской. И слушая их ответы, к великому огорчению всегда находил, что помещики их сами тому были виною. О человечество! тебя не знают в сих поселениях. О господство! ты тиранствуешь над подобными себе человеками. О блаженная добродетель, любовь ко ближнему ты употребляешь во зло: глупые помещики сих бедных рабов изъявляют тебя более к лошадям и собакам, а не к человекам! С великим содраганием чувствительного сердца начинаю я описывать некоторые села, деревни и помещиков их. Удалитесь от меня ласкательство и пристрастие, низкие свойства подлых душ; истина пером руководствует!
Деревня Раззоренная поселена на самом низком и болотном месте. Дворов около двадцати, стесненных один подле другого, огорожены иссохшими плетнями и покрыты от одного конца до другого сплошь соломою. Какая несчастная жертва, жестокости пламяни посвященная нерадивостию их господина! Избы или, лучше сказать, бедные развалившиеся хижины представляют взору путешественника оставленное человеками селение. Улица покрыта грязью, тиною и всякою нечистотою, просыхающая только зимним временем. При въезде моем в сие обиталище плача, я не видал ни одного человека. День тогда был жаркий; я ехал в открытой коляске; пыль и жар столько обеспокоивали меня дорогою, что я спешил войти в одну из сих развалившихся хижин, дабы несколько успокоиться. Извощик мой остановился у ворот одного бедного дворишка, сказывая, что ето был лучший во всей деревне; и что хозяин оного зажиточнее был всех прочих, потому что имел он корову. Мы стучалися у ворот очень долго; нам их не отпирали. Собака, на дворе привязанная, тихим и осиплым лаем, казалось, давала знать, что ей оберегать было нечего. Извощик вышел из терпения, перелез через ворота и отпер их. Коляска моя ввезена была на грязный двор, намощенной соломою, ежели оною намостить можно грязное и болотное место, а я вошел в избу растворенными настежь дверями. Заразительный дух ото всякой нечистоты, чрезвычайный жар и жужжание бесчисленного множества мух оттуда меня выгоняли; а вопль трех оставленных младенцев удерживал во оной. Я спешил подать помощь сим несчастным тварям. Пришед к лукошкам, прицепленным веревками к шестам, в которых лежали без всякого призрения оставленные младенцы, увидел я, что у одного упал сосок с молоком; я его поправил и он успокоился. Другого нашел, обернувшегося лицом к подушонке из самой толстой холстины, набитой соломою; я тотчас его оборотил, и увидел, что без скорой помощи, лишился бы он жизни: ибо он не только что посинел, но и, почернев, был уже в руках смерти: скоро и етот успокоился. Подошел к третьему, увидел, что он был распеленан, множество мух покрывали лицо его и тело и немилосердно мучили сего ребенка; солома, на которой он лежал, также его колола, и он произносил пронзающий крик. Я оказал и етому услугу, согнал всех мух, спеленал его другими хотя нечистыми, но однакож сухими пеленками, которые в избе тогда развешаны были; поправил солому, которую он, барахтаясь, ногами взбил: замолчал и етот. Смотря на сих младенцев, и входя в бедность состояния сих людей, вскричал я: жестокосердый тиран, отьемлющий у крестьян насущный хлеб и последнее спокойство! посмотри, чего требуют сии младенцы! У одного связаны руки и ноги: приносит ли он о том жалобы? – Нет: он спокойно взирает на свои оковы. Чего же требует он? – Необходимо нужного только пропитания. Другой произносил вопль о том, чтобы только не отнимали у него жизнь. Третий вопиял к человечеству, чтобы его не мучили. Кричите, бедные твари, сказал я, проливая слезы, произносите жалобы свои! наслаждайтесь последним сим удовольствием во младенчестве: когда возмужаете, тогда и сего утешения лишитесь. О солнце, лучами щедрот своих озаряющее: призри на сих несчастных!
Оказав услугу человечеству, я спешил подать помощь себе: тяжкой запах в избе столь для меня был вреден, что я насилу мог выйти из оной. Пришед к своей коляске, упал я без чувства во оную. Приключившейся мне обморок был не продолжителен: я опомнился, спрашивал холодной воды; извощик мой ее принес из колодезя, но я не мог пить ее по причине худого запаха. Я требовал чистой; но в ответ услышал, что во всей деревне лучше этой воды нет; и что все крестьяне довольствуются сею пакостною водою. Помещики, сказал я, вы никакого не имеете попечения о сохранении здоровья своих кормильцев!
Я спрашивал, где хозяева того дома: извощик ответствовал, что все крестьяне и крестьянки в поле; прибавя к тому, что когда был я в избе, то выходил он в то время за задние ворота посмотреть, не найдет ли там кого-нибудь из крестьян; что нашел он там одного спрятавшегося мальчика, который ему сказал, что, увидев издалека пыль от моей коляски, подумали они, что ето едет их барин, и для того от страха разбежались. Они скоро придут, сказал извощик; я их уверил, что мы проезжие, что ты боярин доброй, что ты не дерешься, и что ты пожалуешь им на лапти. Вскоре после того пришли два мальчика и две девочки от пяти до семи лет. Они все были босиками, с раскрытыми грудями и в одних рубашках; и столь были дики и застращены именем барина, что боялись подойти к моей коляске. Извощик их подвел, приговаривая: не бойтесь, он вас не убьет, он боярин доброй, он пожалует вам на лапти. Робятишки, подведены будучи близко к моей коляске, вдруг все побежали назад крича: ай! ай! ай! берите все что есть, только не бейте нас! Извощик, схватя одного из них спрашивал, чего они испужались. Мальчишка тресучись от страха говорил: да! чего испужались… ты нас обманул… на етом барине красный кафтан… ето никак наш барин… он нас засечет. Вот плоды жестокости и страха: о вы, худые и жестокосердые господа! вы дожили до того нещастия, что подобные вам человеки боятся вас, как диких зверей! Не бойся, друг мой, сказал я испужанному красным кафтаном мальчику, я не ваш барин, подойди ко мне, я тебе дам денег. Мальчик оставил страх, подошел ко мне, взял деньги, поклонился в ноги, и оборотясь кричал другим: ступайте сюда, ребята, ето не наш барин, ето барин доброй; он дает деньги и не дерется! Робятишки тотчас все ко мне прибежали: я дал каждому по несколько денег и по пирожку, которые со мною были. Они все кричали: у меня деньги! у меня пирог!
<…> Между тем солнце, совершив свое течение, погружалося в бездну вод, дневной жар переменялся в прохладность, птицы согласным своим пением начали воспевать приятность ночи и сама природа призывала всех от трудов к покою.<…> А крестьяне, мои хозяева, возвращались с поля в пыли, в поте, измучены и радовались, что для прихотей одного человека все они в прошедший день много сработали.
Вошед на двор и увидев меня в коляске, все они поклонились в землю, а старший из них говорил: не прогневайся, господин добрый, что нас никого не прилучилося дома. Мы все, родимой, были в поле: царь небесный дал нам вёдро и мы торопимся убрать жниво, покуда дожжи не захватили. По сиось день господень всио таки у нас, родимой, погода стоит добрая и мы почти со всем господским хлебом управились: авось таки милосливой Спас подержит над нами свою руку и даст нам еще хорошую погоду, так мы и со своим хлебишком управимся. У нашева боярина такое, родимой, поверье, что как поспеет хлеб, так сперва всегда его боярский убираем, а с своим то де, изволит баять, вы поскорее уберетесь. Ну, а ты рассуди, кормилец, ведь мы себе не лиходеи: мы бы и рады убрать, да как захватят дожжи, так хлеб от наш и пропадает. Дай ему бог здоровья! Мы на бога надеемся: бог и государь до нас милосливы: а кабы да Григорий Терентьевич также нас миловал, так бы мы жили, как в раю. – Подите, друзья мои, сказал я им, отдыхайте: взавтра воскресенье и вы, конечно, на работу не пойдете, так мы поговорим побольше. – И, родимой, сказал крестьянин, как не работать в воскресенье! Помолясь богу, не што же делать нам, как не за работу приниматься, кабы да по всем праздникам нашему брату гулять, так некогда и работать было? Ведь мы, родимой, не господа, чтобы и нам гулять, полно того, что и они гуляют. – После чего крестьяне пошли, а я остался во своей коляске и, рассуждая о их состоянии, столь углубился в размышления, что не мог заснуть прежде двух часов по полуночи.
На другой день, поговоря с хозяином , я отправился во свой путь, горя нетерпеливостью увидеть жителей Благополучныя деревни; хозяин мой столько насказал мне доброго о помещике тоя деревни, что я наперед уже возымел к нему почтение и чувствовал удовольствие, что увижу крестьян благополучных.
Сатирические журналы Н. И. Новикова.
С. 295–297, 330–332.

Жанры Новиковской журнальной сатиры (сатирический портрет, известие, документальные жанры и проч.)

Новиков (1744-1818) – один из крупнейших публицистов. Писатель-просветитель, издатель. Его журналистская деятельность не ограничивалась политической борьбой с Екатериной II. В своих произведениях он также нападал на помещиков-крепостников, защищая угнетенных крестьян. Большинство материалов в его сатирических журналах, в которых он обличал помещиков, принадлежало его перу, но с ним сотрудничали и Фонвизин, Радищев, Эмин, Сумароков, Майков.

Краткая биография: Новиков происходил из дворянской семьи, вместе с Фонвизиным учился в гимназии при Московском университете, но в 1760 году был исключен из нее за самовольную отлучку. С 1762 г. служил в Измайловском полку. Работал в Комиссии по составлению нового Уложения (1767-1768). В этот момент перед ним открылись беспросветная нужда и бесправие крестьян, произвол помещиков.

Екатерина выпускала журнал «Всякая Всячина». Сатира в журнале носила «улыбательный» характер. Проповедовалось «человеколюбие» и снисхождение к порокам. Призывалось обличать порок вообще, а не приписывать его определенным лицам.

1 мая 1769 года появился журнал «Трутень», который издавал Новиков, и сразу стал в оппозицию журналу Екатерины. Эпиграф: «Они работают, а вы их труд ядите» из притчи Сумарокова «Жуки и пчелы». Трутни – это помещики, которые грабят работающих на них крепостных. Новиков полемизировал с Екатериной по поводу сущности сатиры. Сатира должна быть на конкретное лицо, тогда она будет действенной. Автор не гнушался даже высмеивать Екатерину. Под псевдонимами Правдолюбов и Чистосердов он в письмах, опубликованных в «Трутне», раскрывает сущность Екатерины (вернее, автора «Всякой всячины», чтобы не обращаться напрямую). Она пожилая дама «нерусского происхождения», плохо знающая по-русски, «похвалами избалованная», болтающая о «человеколюбии», но всем видны «кнуты да виселицы» - средства, «самовластию свойственные».
«Трутень» татакже резко критикует лихоимство, невежество, ханжество, внешнюю европеизацию дворянства, жестокость помещиков по отношению к крестьянам.(Например приводится история о том как молодой поросенок ездил учиться и возвратился большой свиньей).Причина - ложное воспитание.Но осн. тема «Трутня» взаимоотношение помещиков и креп. кр.Н. верит в то,что убеждающее слово может пробудить спящую совесть. Видя зло в кр.пр. Н. Не поднимается до отрицания самого института крепостничества. Материалы написаны ярким языком. Н. характерна многожанровость: письма частных лиц, рецепты, сатирические портреты, известия, копии с крестьянских отписок, сатирические очерки, жанр путешествия и др.

Известия.
«Воевода, уезжая из города, продает свою совесть за ненадобностью; желающие окупить могут его сыскать в здешнем городе».
«Молодой российский поросенок ездил по чужим землям для просвещения своего разума и возвратился уже совершенно свиньею».

Рецепты: «Всякий день по два раза рассматривать кости господские и крестьянские до тех пор, покуда найдет различие между господином и крестьянином».

«Копии с отписок». Сюда входит челобитная старосты Андрюшки, челобитная Филатки и копия с помещичьего указа. Новиков, избрав форму документов, передает картину экономического бесправия крестьян и жестокости помещиков. Текст стилизован под крестьянскую и помещичью речь.
Староста Андрюшка пишет барину, который дерет со своих крестьян по три шкуры, что хоть оброк и собран, но большие недоимки. Хлеб не уродился, скотина вся передохла, многие крестьяне с голоду померли. Эта типичная картина дополняется рассказом о Филатке. Филатка проболел все лето, старший сын у него умер, остались только маленькие дети. Землю пахать некому, подушные деньги за него заплатили крестьяне, видя, что ему невмоготу. Частично пришлось продать его имущество, а корову крестьяне просят ему оставить, иначе кормить детей будет нечем. Еще Андрюшка пишет про Нахрапцова, который захватил крестьянскую землю – просит разобраться. И о том, что с Антошки, как барин велел, взято 5 рублей за то, что в письме назвал он барина отцом, а не господином. Такая вот картина. В письме Филатки мы видим те же жалобы: «Неужто у твоей милости каменное сердце, что ты над моим сиротством не сжалишься?» Помещичий указ демонстрирует типичного помещика-деспота, чьи приказы полны жестокости. Старосту он приказывает высечь за то, что мало оброка собрал, и взять сто рублей, назначить нового старосту. У Филатки корову оставить, но взыскать за нее деньги с крестьян, землю поделить поровну, но объявить, что оброк будут брать тот же, очень большой.
Жизненная правда «Отписок» обличала крепостничество. Помещики вроде должны быть вормильцами, а они деспоты. После выхода «Отписок» «Трутень» закрыли на месяц. 1770 – «Трутень» стал выходить вновь, но нужно было отказаться от критики. Новый эпиграф «Трутня»: «Опасно наставленье строго, где зверствует безумства много». Журнал стал менее увлекательным, тираж уменьшился. Новиков печатает серию «писем читателей», которые недовольны: «Господин Трутень! Кой чорт! Что тебе сделалось? Ты совсем стал не тот…» В тот же год журнал перестал существовать из-за цензуры.

Июнь 1770 – «Пустомеля». После выхода двух номеров его закрыли. Там было «Завещание Юнджена, китайского хана, к его сыну» и фонвизинское «Послание к слугам моим». В первом говорилось об обязанностях государя. Китайский император указывает, что установил законодательство, опираясь на своих вельмож – намек на начало царствования Екатерины.

1772-1773 – «Живописец». Екатерина написала сатирическую комедию «О, время!», чем Новиков воспользовался (значит, все могут писать сатиру). Он ставит журнал под защиту «неизвестного автора комедии «О, время!», расточая похвалы и заявляя, что именно у него он научился социальной сатире (хотя это обычная «улыбательная» сатира). «Порочный человек во всяком звании равного достоин презрения» - такова программа «Живописца».
«Опыт модного словаря щегольского наречия». Жанр словаря – не новый, но Новиков, пользуясь лексикой и фразеологией щегольского наречия, раскрывает психологию, обычаи, нравственный облик «благородных невежд». Душевная никчемность, распущенность нравов, смесь языков.
Большое место занимает форма переписки между частными лицами. «Письма к Фалалею», 5 очерков. Перед нами возникает картина быта помещика-крепостника. Есть сходство с будущими Простаковыми и Скотиниными. Фалалей – сын уездного дворянина, находится на службе в Петербурге. Его родственники (отец, мать, дядя) пишут ему письма, которые Фалалей «отдает» издателю «Живописца». Отец Трифон Панкратьевич жалуется на попов, которые дерут деньги за обряды, что нельзя продавать собственное вино (государственная монополия, вот как!), что нет вольности дворянской, потому что хапать чужую землю нельзя, везде немцы, а они нехристи, просит Фалалея бросать поскорее службу и приезжать в деревню. Еще он считает, что взятки брать не грех, потому что о том не написано в «Кормчей книге», его самого же выгнали с гражданской службы за взятки. Он ругает «Живописца», который пишет, что нельзя мучить крестьян. В других письмах он хочет женить сына на родственнице воеводы, чтобы хапать землю безнаказанно, пишет, что мать Фалалея Акулина Сидоровна заболела оттого, что ударили Налетку – собаку Фалалея, и она за это так всех побила, что выпила студеной воды и заболела. Таков и сам Фалалей (в детстве вешал собак на сучья дуба). Дворяне приравниваются к скоту. Дядя Фалалея Ермолай пишет, что когда умерла мать Фалалея, отец воет по ней, как по корове, хотя бивал ее, как свинью, а плачет, как по любимой лошади. Самое главное в произведении – тема воспитания и влияния среды на человека.
Жанр путешествия представлен в «Отрывке путешествия И. Т. » Авторство этого отрывка спорное. Некоторые считают, что это написал Радищев. И. Т., возможно, расшифровывается как «Издатель Трутня». Воспользовавшись жанром, Новиков показал положение народа. Повествование ведется от лица путешественника, который останавливался во всяком селе и нигде не нашел ничего «похвалы достойного». В отрывке мы видим деревню Разоренную. Непаханые поля, худой урожай, деревня из двух десятков полуразвалившихся хижин, крытых соломой. Никого не видно. Путешественник решает остановиться в самом на вид приличном доме, у владельца которого есть корова. Он заходит в дом и видит трех плачущих младенцев. Покормив одного, перевернув другого и спеленав третьего, автор ужасается и сравнивает детей с бедными крестьянами, которые просто хотят жить, а им даже этого не дают.
Крестьяне, оказывается, в поле. Они работали. Суть в том, что их барин считает, что вначале они должны убрать барское поле, пока погода хорошая, а уже потом свое, поэтому они мрут с голоду. Автор видит, что в бедствиях крестьян виноваты жестокие помещики. Тяжесть впечатления усиливается от встречи с крестьянскими ребятишками. Они при виде коляски и «барина в красном кафтане» испугались и разбежались, потому что их злой барин ходит в красном кафтане.
Автор отрывка обещает показать и деревню Благополучную, но обещания намеренно не выполняет, потому что такой деревни нет.

1774 – журнал «Кошелек». Основная тема – борьба с дворянским «чужебесием». Название символизирует то, что автор хотел показать бессмысленную трату денег на модные иноземные затеи. Также кошельком в то время назывался мешок из кожи, куда убирали косу парика щеголи.

Сатира новиковских журналов была действенна в своей критике екатерининской действительности, в пропаганде идеи нравственного совершенствования человеческой личности. Она дала богатый материал Фонвизину, Крылову, Грибоедову.

Государю Григорию Сидоровичу!

Бьют челом *** отчины твоей староста Андрюшка со всем миром.

Указ твой господской мы получили, и денег оброчных со крестьян на нынешнюю треть собрали: с сельских ста душ, сто двадцать три рубли двадцать алтын; с деревенских с пятидесяти душ, шестьдесят один рубль семнадцать алтын; а в недоимке за нынешнюю треть осталось на сельских двадцать шесть рублев четыре гривны, на деревенских тринадцать рублев сорок девять копеек, да послано к тебе, государь, прошлой трети недоборных денег с сельских и деревенских сорок три рубли двадцать копеек, а больше собрать не могли; крестьяне скудны, взять негде, нынешним годом хлеб не родился, насилу могли семена в гумны собрать. Да бог посетил нас скотским падежом, скотина почти вся повалилась; а которая и осталась, так и ту кормить нечем, сена были худые, да соломы мало, и крестьяне твои, государь, многие пошли по миру. Неплательщиков по указу твоему господскому на сходе сек нещадно, только они оброку не заплатили, говорят, что негде взять. С Филаткою, государь, как позволишь? денег не платит, говорит, что взять негде: он сам все лето прохворал, а сын большой помер, остались маленькие робятишки; и он нынешним летом хлеба не сеял, некому было землю пахать, во всем дворе одна была сноха, а старуха его и с печи не сходит. Подушные деньги за него заплатил мир, видя его скудость; а за твою, государь, недоимку по указу твоему продано его две клети за три рубли за десять алтын; корова за полтора рубли, а лошади у него все пали, другая коровенка оставлена для робятишек, кормить их нечем; миром сказали, буде ты его в том не простишь, то они за ту корову деньги отдадут, а робятишек поморить и его вконец разорить не хотят. При сем послана к милости твоей Филаткина челобитная, как с ним сам поволишь, то и делай; а он уже не плательщик, покуда не подрастут робятишки; без скотины, да без детей наш брат твоему здоровью не слуга. Миром, государь, тебе бьют челом о завладенной у нас Нахрапцовым земле, прикажи ходить за делом: он нас раззоряет, и землю отрезал по самые наши гумна, некуда и курицы выпустить; а на дело по указу твоему господскому собрано тридцать рублев, и к тебе посланы без доимки; за неплательщиков положили тяглые, только прикажи, государь, добиваться по делу. Нахрапцов на нас в городе подал явочную челобитную, будто мы у него гусями хлеб потравили, и по тому его челобитью за мною из города посылка. Меня в отчине тогда не было, посыльные забрали в город шесть человек крестьян, в самую рабочую пору; и я, государь, в город ездил, просил секретаря и воеводу, и крестьян ваших выпустили, только по тому делу стало миру денег шесть рублев, воз хлеба, да пять возов сена. Нахрапцов попался нам по дороге и грозился нас опять засадить в тюрьму. Секретарь ему родня, и он нас очень обижает. Отпиши, государь, к прокурору: он боярин доброй, ничего не берет, когда к нему на поклон придешь, и он твою милость знает, авось либо он за нас вступится и секретаря уймет, а воевода никаких дел не делает, ездит с собаками, а дела все знает секретарь. Вступись, государь, за нас, своих сирот: коли ты за нас не вступишься, так нас совсем раззорят и Нахрапцов всех нас пустит в мир. Да еще твоему здоровью всем миром бьют челом о сбавке оброчных денег, нам уже стало невмоготу; после переписи у нас в селе и в деревне померло больше тридцати душ, а мы оброк платим все тот же; покуда смогли, так мы таки твоей милости тянулись, а нынче стало уже невмочь. Буде не помилуешь, государь, то мы все вконец разоримся; неплательщики все прибавляются, и я по указу твоему сбор делал всякое воскресение, и неплательщиков секу на сходе, только им взять негде, как ты с ними ни поволишь. Еще твоей милости доношу, ягоды и грибы нынешним летом не родились, бабы просят, чтобы изволил ты взять деньгами, по чему укажешь за фунт; да еще просят, чтобы за пряжу и за холстину изволил ты взять деньгами. Лесу твоего господского продано крестьянам на дрова на семь рублев с полтиною; да на две избы, по пяти рублев за избу. И деньги, государь, все с Антошкою посланы. При сем еще послано штрафных денег с Ипатки на то, что он в челобитье своем тебя, государь, оболгал и на племянника сказал, будто он его не слушался, и затем с ним разошелся, взято по указу твоему тридцать рублев. С Антошки за то, что он тебя в челобитной назвал отцом, а не господином, взято пять рублев. И он на сходе высечен. Он сказал: я де ето сказал с глупости, и напредки он тебя, государя, отцом называть не будет. Дьячку при всем мире приказ твой объявлен, чтобы он впредь так не писал. Остаемся рабы твои староста Андрюшка со всем миром, земно кланяемся.